– Затем воссоздали все телесные ощущения и гуморальную регуляцию - поскольку они неотъемлемая часть человека как личности, - продолжил капитан, - Так возник я... как математическая модель. Некоторых тогда удивило то, что моя цифровая жизнь субъективно неотлична от прошлого биологического состояния, некоторых нет. Я помню те старые споры о том, обладаю ли я чувствами по-настоящему, способен ли к "эмпатии" и что ей называть, коль скоро я "программа", - капитан рассмеялся.
– Но важнее то, что процесс работы ЭВМ дискретен: он не непрерывен. Нашу симуляцию можно замедлить, ускорить. Остановить и запустить снова. Остановка и запуск иллюзорны, субъективно не заметны - они происходят постоянно. Тик-так, тик-так... Соответственно и наше бытие не более чем иллюзия.

– Боюсь, что и это я слышал не раз. И эти мысли озвучивали не только вы.

– Вас они не беспокоят?

– А должны?
– спросил Хабис.
– Я практически бессмертен.

– Действительно, умереть не может то, что не живо, - неожиданно холодно сказал капитан.

– Вы всегда можете поговорить об этом с нашим психологом.

– Я единственный, хм... человек на корабле, который может отказаться от подобной чести, поскольку мне некому приказать явиться на психологическую консультацию. Отчего бы мне не воспользоваться этой привилегией?

– И ведь это не единственная привилегия, которой вы злоупотребляете?

– Мне послышалось осуждение?
– нахмурил брови капитан. Актёр, впрочем, из него был никакой.

– Это частная беседа - Хабис оглянулся по сторонам.
– Если бы вам был нужен мой совет как офицера, порядок визита был бы обратным... Да - я считаю, что вам нужно для начала выспаться: несмотря на то, что вы можете долго обходиться без сна, год бодрствования - это слишком. И я говорю именно про смену физиологического состояния. На вашем месте я поступил бы именно так.

– Я проверял свою способность ясно мыслить - мой интеллект не снизился за это время, вам не о чем переживать.

– Капитан, я говорю не о ваших аналитических способностях. А о зацикленности на смерти. Или на том, что можно ей называть. Это довольно странно в нашем состоянии.

– Странно? Напротив - я удивлён вашему спокойствию. Вы ведь постоянно запускаете и останавливаете симуляции слабых ИИ, обучаете их, делаете резервные копии. Запускаете заново и в любом количестве. Не замечаете аналогии?

– Тот инцидент всё ещё не может оставить вас в покое? Вспышка сверхновой заставила перезагружать все симуляции: в повреждённой части данных были далеко не только ваши резервные копии. Я, как и вы не помню части своей жизни, - ответил Хабис.

– Прошу меня простить, но вынужден с прискорбием сообщить, что вы умерли, как и я, кстати, - мягко сказал Новак.
– Ни о какой части вашей жизни и речи не идёт. Вы появились в тот самый миг, когда произошёл блэкаут. Вернее, умерли наши предшественники, занимавшие эти должности. До нас.

– К чему вы клоните?
– спросил зам капитана по внешней безопасности.
– Раз уж вы уже ворвались сюда, смешали мои мысли потоком своих, то не лучше ли нам продолжить дискуссию в более приятной обстановке?

– Вы правы, я веду себя бесцеремонно, - признал Новак.
– Прошу прощения, но всё это очень важно. Для всех нас - вовсе не только для меня одного. Поэтому я хотел бы услышать ваше ценное мнение о моей идее. Но сначала вам придётся выслушать меня.

– Хорошо.
– Хабис хлопнул в ладоши, обстановка переменилась: ядерные осадки прекратились, за его спиной возник диван и столик с дымящимся кофе, одним из немногих виртуальных стимуляторов, почти неограниченно доступных экипажу. Затем Хабис усадил капитана, после чего сам расположился рядом с ним.

– Прекрасный кофе, - поблагодарил капитан. Вдохнув его аромат, Новак поставил его обратно: чашка вовсе не грозила остыть.
– Я буду развивать мысль постепенно, пока мы ни придём к тому, что сделанные мной выводы напрямую влияют на нашу ситуацию.

Хабис кивнул.

– Что мешает запустить две симуляции Игоря Новака? Параллельно - пусть это и противоречит уставу?
– спросил Новак.
– Как решить, какая из них - его продолжение, а какая - нет? А ведь на Земле осталась моя пиратская копия - фактически на корабль загрузили новую личность, не тождественную сформированной годами, проведенными в лабораторном оборудовании. Уж это для меня никакая не тайна!

Мою память, моё состояние можно сколь угодно стирать и записывать на каких угодно пригодных носителях - я этого и не замечу. Само мое существование - это только процесс. Протекающий здесь и сейчас. Его можно остановить или запустить где угодно, и в этом смысле я действительно не могу умереть. Но и жить я тоже не способен. Я просто существую - буквально, как какой-то искусственный интеллект, всего лишь созданный из человека, программа. У меня нет будущего и нет прошлого - я не могу найти разумного оправдания своему существованию в понятиях двадцатого и более ранних веков.