Кер полминуты стоял, как к полу прибитый, потом отпихнул оборотня в сторону, вбежал в спальню, подхватил девушку на руки... прижал.

Та, первая человечка тоже про любовь говорила, и он ей... потому как и правда любил, по-своему. И Аките сейчас можно было бы легко про любовь сказать, даже голос бы не дрогнул.

Только тут палка о двух концах. Она его к себе в семью позвала, когда родная семья от него отказалась. А своим врать нельзя. То есть или он ее семья и тогда правду надо говорить, или сделать вид, что принял ее предложение, и можно врать спокойно. Но это будет... ох, как нехорошо будет.

Так и стоял, прижав к себе свою лисичку, смотрел ей в глаза и думал, как лучше...

Наконец решился, уселся на кровать, Акиту посадил к себе на колени, как маленькую. И только рот открыл... как девичий пальчик уже оказался прижатым к губам.

– Я же тебя не тороплю, - выдохнула девушка, глядя ему в глаза, словно согревая. После разговора со старейшинами, после клятвы этой... Так бы и грелся рядом с ней.
– Ты начни с того, что уже задумал, с другом дела обсуди, потом тебе же ноги посмотреть надо - не мазал ведь?
– Кер виновато отвел взгляд... Нет, врать Аките он не будет. Никогда не будет. Нельзя ей врать!..

– Верно, сначала Фонинейлу перескажу что да как, а потом уже...
– Керан махнул рукой и пошел к другу. А Акита осталась, напряженная немного.

В спальню тихо просочился Шазим. Огляделся. Он сюда иногда заглядывал, конечно, но вот так вот посидеть на кровати еще не приходилось.

Парень понимал - его новая альфа себе самца выбрала. Да что там, она и не выбирала даже, сразу с ним в таверну пришла. А он опять один из стаи. Но тут хоть относятся нормально.

– Не подслушивай!

– Больно надо! У меня просто слух хороший.

– Ты специально прислушиваешься...

– Да я!..

– Пристроил он немощь к своим или как?

Шазим не ожидал настолько резкого перехода, наоборот, воздуха набрал, чтобы дальше переругиваться, а тут такое...

– Клятву какую-то с него хотят за лечение, - принялся он отчитываться о том, что рывками слышал.
– Твой ее уже дал, а второму ушастому ее тоже принести надо, тогда ему ноги вылечат. А обратно не возьмут, - Шазим хихикнул, при этом с сочувствием посмотрев на девушку.

Каково вот ей быть эльфийской альфа-самкой? А ведь этот убогий здесь же останется, в их семье.

– Тоже братом примешь?
– и опять хмыкнул, пряча сочувствие за ехидством.

– Деверем, братом мужа, - покусывая губу, ответила Акита.
– Должна и у Кера быть родня, не только ж моя?

И тут Шазим решил, что раз такой вал в новую стаю, можно и своих предложить:

– А мою мать с сестрой примешь? Они сейчас на попечении Горжина. А живут в общине, с самками стаи Регнума. Своего дома нет.

– Сестра тоже полукровка?
– уточнила девушка, почему-то не став сразу отнекиваться. У Шазима даже дыхание от волнения перехватило - а вдруг и правда прокатит?

– Да, но у нее оборот не вышел, человечья кровь победила.

– Плохо это, родную кровь разлучать. Но сначала сами обустроимся, а уже потом твоих заберем, чтобы было куда.

Парень покивал - ясное дело, не на полу же здесь матери с сестрой спать? Но раз сразу не послали, значит, надежда есть. Повезло ему с альфой.

Дальше Шазим старался прислушиваться так, чтобы не слишком заметно было. Да и разговор между ушастыми пошел такой, что пересказывать не хотелось. Но и скрывать вроде как неправильно, если спросит.

Только Акита не спрашивала, просто сидела, молчала. Потом подошла к мешочку своему, достала оттуда маленькую коробочку, в которой иголка с ниткой прятались. Молча сдернула с ошалевшего немного оборотня рубаху и села заштопывать дырку, которую он сам и не приметил даже.

Керан, зайдя в спальню, сразу недобро нахмурился на полуголого оборотня. Пусть и видно, что причины для ревности нет... Да и...

Кер даже постоял какое-то время, смакуя новое осознанное чувство. Вот как, значит... когда тебе не все равно. Когда ты вдруг начинаешь подозревать, что тобой любуются не потому, что ты эльф, а по какой-то другой причине.

Фонинейл тоже эльф, а изнылся весь, жалуясь, как с ним обращались, пока Керана не было. Он-то тоже на достойное отношение настроился, расслабился. Думал, что уважать и восхищаться будут. А к нему хуже, чем к оборотню, относились.