Шрифт:
И это возымело результаты - взгляд управляющего постепенно приобретал утраченную осмысленность. Глаза немного потемнели. И по мере того, как это происходило, хватка его становилась все слабее, пока руки мужчины безвольно не пали с талии Жиль и не повисли плетьми вдоль тела. Она же, воспользовавшись моментом, отбежала от него на безопасное расстояние, все еще не в силах справиться с бешено колотящимся сердцем, готовым выпрыгнуть из груди.
– Как рука?
– обыденно поинтересовался Модир, будто и не было ничего только что.
Он вернулся к тому, чем занимался до этого, и голос его звучал ровно. Жиль же совершенно забыла про руку. О чем он вообще толкует, тогда когда она ждет извинений, ну или хотя бы объяснений всем тем неприятным странностям?
– Не болит, благодарю, - ответила она, понимая, что голос ее прозвучал не самым учтивым образом, что не подобает так разговаривать с господином. Но и поделать с собой ничего не могла. Он ее обидел и едва не опорочил. Что было бы, загляни минуту назад кто-нибудь в лабораторию?
Чтобы не видеть управляющего, Жиль тоже предпочла возобновить мытье пробирок, тем более что и вода остывала очень быстро, в просторном помещении было достаточно прохладно и сыро, когда не топился камин, над огнем которого Модир частенько что-то выпаривал в небольшом блестящем котелке.
– Ты опоздала и понесешь наказание, - вздрогнула и замерла с колбой в руке Жиль от следующей фразы.
– Это...
– Меня не интересуют причины!
– перебил ее он, повышая голос.
Жиль поняла, что он повернулся к ней лицом, но все еще не смела пошевелиться сама. Страшно было вновь увидеть его глаза. Что если там опять царит пустота!
– Посмотри на меня, глупая лоточница!
Жиль медленно развернулась, страдая от унижения. Слово «лоточница» из его уст прозвучало сейчас как оскорбление, с таким пренебрежением, даже брезгливостью тот его произнес.
– Сейчас ты закончишь работу здесь и до наступления ночи можешь быть свободна. Тут ты мне больше не нужна. А как только минует полночь, ты должна быть у священных камней, чтобы собрать прах мертвых. Мне он нужен для специального зелья, несущего в себе большую магическую силу, - губы Модира вытянулись в подобие улыбки, став совсем тонкими и длинными. Но глаза при этом смотрели на Жиль все с тем же брезгливым выражением.
– Обязательно нужно управиться за час - время поклонения духам, с полуночи до часу ночи. Все поняла?
Кажется, Жиль пошатнулась и вынуждена была вцепиться в холодную металлическую поверхность стола. Священные камни?! Нет, она не сможет пойти туда одна!
– Что ты сказала?
– брови Модира поползли вверх.
– Ты отказываешься выполнять поручение? Хочешь, чтобы я заменил это наказание истязанием твоего хрупкого тела?
Она произнесла это вслух? Не может быть!
– Господин Модир...
– заикнулась было Жиль, но снова замолчала. Она не знала, что может сказать или сделать, чтобы смягчить наказание. Но священные камни... Их она боялась едва ли не больше всего в этой жизни.
– Что? Ну говори же! Внимательно тебя слушаю, - недобро усмехнулся он.
Поборов дурноту, Жиль ответила, и голос ее прозвучал на удивление твердо.
– Хорошо. Я выполню ваше поручение.
В конце концов, это всего лишь священное место, где царят законы мертвых. А мертвые не страшны живым - это ей всегда внушала тетя Зуи. Человек, что стоит сейчас перед ней и смотрит так, что от его взгляда хочется бежать подальше, гораздо страшнее всех тех опасностей, что она себе напридумала.
– Вот и славно, - кивнул он.
– Буду ждать тебя в лаборатории с прахом. И потом ты мне поможешь готовить зелье.
А это значит, что ночь ей предстоит без сна. Ну что ж, и к такому ей тоже не привыкать.
Глава 12
– Великий жрец, что мне делать? Как справиться с собой?
Модир переступил порог Храма Величия следом, как голубка и ворон покинули его. Он следил за ними, сгорая от всепоглощающих ревности и ненависти. Эти чувства сжигали его изнутри с того самого момента, как лоточница поселилась в замке. И с каждым днем ему становилось все хуже.
– Что ты хочешь услышать от меня, сын мой? Я не даю советов, ты же знаешь. Вечность научила меня держаться в стороне от человеческих страстей, - жрец закрыл священную нишу и повернулся к Модиру.
С детства Модир привык видеть жреца, потому как частенько наведывался в Храм за подпиткой, что давали ему священные письмена и вековая мудрость этого места. Но каждый раз удивлялся, насколько непроницаемым и отстраненным от всего мирского выглядит жрец. Вот и сейчас тот взирал на него с равнодушным спокойствием. Тогда как внутри Модира все бушевало.