И правда, ничего особенного делать не пришлось. Жиль в точности следовала советам колдуна и вскоре оказалась у ворот на территорию замка в облике человека. Только вот самого колдуна рядом не увидела, как и черного ворона в небе. Он исчез, не попрощавшись.

– О тебе несколько раз справлялся управляющий, - угрюмо сообщил ей Бовил, впуская во двор.
– Он зол. Надеюсь, беда тебя минует, - сочувственно вздохнул он.

– Сильно сердился, да? А что говорил?
– загрустила Жиль. Знала ведь, что так будет, но надеялась на удачу.

– Ничего не говорил. Велел явиться в лабораторию, сразу как вернешься. Удачи тебе, птичка, - смущенно пробормотал и посмотрел на нее как-то странно. Если бы Жиль не успела уже узнать Бовила довольно неплохо, то, наверное, испугалась бы его оскала. Но сейчас она поняла, что улыбка его означала крайнюю степень стеснения. И за это она была благодарна от всего сердца этому гиганту.

Господин Модир был в лаборатории. На Жиль даже не взглянул, когда та вошла. Она же тихо поприветствовала его спину и направилась к чану с пробирками, который уже был почти полон. И когда только управляющий успевал проводить столько опытов. И запах сегодня в лаборатории висел тяжелый, насыщенный множеством испарений. От него у Жиль сразу же закружилась голова и к горлу подступила дурнота. Пришлось мириться со всем этим, пока не наступило привыкание.

– Ты где была?
– спросил Модир, все еще не глядя на Жиль. Вопрос прозвучал так громко и неожиданно, что она едва не обварилась кипятком, который как раз несла к чану в большом ковше.

– Сначала в школе, а потом... в Храме Величия, - после небольшой заминки поведала она правду.

– И что же ты там делала?

Странным показалось Жиль то, что он даже не удивился, словно именно такого ответа и ожидал. Только что она может рассказать? С одной стороны, никто не спросил ее держать в секрете все то, что сегодня произошло, с другой - так не хотелось обсуждать это с управляющим!

– Мы были там с господином Ландером, - уклончиво отозвалась она и все же плеснула на руку кипятка.

Реакция управляющего напугала Жиль даже больше, чем его напряженная поза до этого. Она даже о боли забыла, когда тот в два шага оказался рядом и схватил ее за ошпаренную руку.

– Что же ты такая неловкая?..
– рассматривал он красное увеличивающееся на глазах пятно, которое нещадно жгло. Жиль уже не могла сдержаться и поморщилась от боли. Хотелось опустить руку в холодную воду, но держал Модир ту крепко. И склонился так низко, что от его горячего дыхания обожженное место заболело еще сильнее.

– Господин Модир, можно я охлажу руку?
– пробормотала Жиль и попыталась высвободиться.

Но, кажется, управляющий ее даже не услышал. Вместо этого резко выпрямился и, все так же не выпуская ее запястья, потащил Жиль к стеллажу. Оттуда свободной рукой достал баночку и протянул ей со словами:

– Отвинти крышку.

Какой же он странный сегодня! Но выказывать удивления Жиль не рискнула - свободной рукой отвинтила крышку.

Модир поставил баночку на столик и зачерпнул из нее голубоватой светящейся мази. Нанеся ее на ожог, он принялся втирать ту пальцем. Почти сразу же боль прошла, теперь только мазь приятно охлаждала кожу. Но руку ее управляющий не выпустил даже тогда, когда от ожога не осталось и следа, а мазь полностью впиталась в кожу. Теперь уже вся ладонь Жиль пряталась в его руке, а большим пальцем он поглаживал запястье. И все это больше напоминало ласку, нежели оказание первой помощи.

– Господин Модир, - позвала Жиль, понимая, что тот смотрит на нее и будто не видит. Вновь она тонула в совершенно прозрачном взгляде, лишенном каких-либо мыслей.

Она попыталась забрать свою руку, но он не позволил. Это же ее движение вернуло его взгляду осмысленность.

– Он ведь подарил тебе частичку себя?
– произнес он так тихо, что Жиль пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова.

– Он дал мне крылья, - ответила она, волнуясь все сильнее и не понимая, отчего именно.

– И теперь она живет в тебе, - прикоснулся он пальцем к ее груди в районе солнечного плетения.
– Ты чувствуешь это?

Теперь он словно не слышал ее. А рука его сместилась ей на талию. Он привлек к себе Жиль, и она вынуждена была упереться ему в грудь. Да что здесь происходит?! Страх все возрастал, да с такой скоростью, что очень скоро превратился в панику.

– Господин Модир! Что вы делаете?!

Он не отвечал и продолжал держать ее так крепко и близко, что Жиль уже задыхалась то ли от лихорадочного жара, охватывающего все тело, то ли от парализующего страха, а может от того и другого вместе. И эти его глаза - какими же они казались Жиль страшными, особенно вблизи.

– Пустите, молю вас!
– попыталась оттолкнуть его Жиль, со всей силы упираясь ладонями в грудь, что казалась ей неестественно твердой, словно каменной.

Лицо управляющего находилось угрожающе близко от ее. Голова Жиль кружилась все сильнее, и ноги подкашивались от зарождающихся в голове подозрений, что хочет он (О Богиня!) поцеловать ее. И даже не хочет, а намерен это сделать, находясь в трансе, не осознавая, что происходит с ним здесь и сейчас.

– Господин!
– выкрикнула Жиль, сама испугавшись, как громко прозвучал ее голос. Он прозвенел в лаборатории тревожным колоколом, отражаясь от стен, проникая в уши.