— Этому скандалу с гномами нужно положить конец, тем или иным способом. Хорошо, если кто-нибудь поднимет эту тему.

— Тимея, — сказал успокаивающий мужской голос, похожий на голос Рамона. Должно быть это был отец Адама.

— Нет, с меня хватит, — злобно прошипела Тимея Торрел. — Политика Ладислава Энде просто невыносима. Мы поддержали его на выборах и рекомендовали Хельмуту Нойфриду сделать все, чтобы Ладислав Энде выиграл выборы и достойно заменил Виллибальда Вернера. Такова была договоренность, поэтому Ладислав Энде и получил поддержку всех патрициев. Но речь никогда не шла о том, что он в одиночку и самовольно будет провоцировать войны и наносить урон престижу Объединенного Магического Союза.

— Война пока ещё не началась, — успокоил сенатор. — Есть только провокация, и она приведёт к цели. И может мне стоит заметить, что сенаторы тоже поддержали кандидатуру Ладислава Энде. Мы инструктировали «Хронику короны» сделать всё возможное, чтобы Ладислав Энде предстал перед всеми в хорошем свете. Ни у одного из других кандидатов не было и шанса. Вы сделали верную ставку.

— Сейчас я в этом сомневаюсь, потому что он зашёл слишком далеко, — прошипела Тимея Торрел. — Я ещё могу понять, что общественность не должна была узнать о нападении дракона Латориос во время выборов и с тяжёлым сердцем отказалась от того, чтобы моему сыну была оказана заслуженная честь, хотя он пожертвовал своей жизнью, защищая примуса. Но начинать войну с гномами я считаю крайне глупым. Просто неприемлемо, что он осмелился на такую дипломатическую акцию. Я не собираюсь посылать своих сыновей на войну, которая началась из-за таких низменных мотивов. Такие решения Ладиславу Энде не следует принимать в одиночку.

— Примус хочет укрепить Объединённый Магический Союз и сделать его более независимым, — сказал сенатор. — А о войне никакой речи не идёт, он просто подчёркивает важность наших требований.

— Господин сенатор, — резко сказала Тимия Торрел. — Вы прекрасно знаете, что дипломатическая акция примуса проигрышная. Гномы никогда не дадут магам доступа к ранниуму. Любой маг, который хоть немного знает этих существ, понимает, насколько они гордые. Они лучше умрут, чем подчинятся. Они точат оружие и готовятся к войне, и я отказываю в своей поддержке в этом направлении. А вы знаете, что зависит от моего слова.

— Госпожа Торрел, — сказал льстиво сенатор. — Будет не легко отговорить примуса покинуть этот путь. Четыре сенатора твёрдо его поддерживают и следуют любому его решению.

— Именно, — ликующе ответила Тимея Торрел. — А остальные пять следуют вашему мнению, господин Джонсон.

Я удивлённо вздрогнула в моём шкафу, когда поняла, что там, с другой стороны, сидит Густав Джонсон, сенатор по делам детей и молодёжи. Тот, что принимал меня в Объединённый Магический Союз.

— Я приняла смещение адмирала, — сердито продолжила Тимея Торрел, — чтобы вы, наконец, смогли придать суду эту дурную девчонку. Если бы не она, с моим сыном никогда не случилось бы этого несчастья. Но потом примус просто берёт и уничтожает этот чудесный план, оскорбляя гномов. Прошу вас, да это уже граничит с дебильной тупостью. Акканка всё ещё эвакуирована, а драконы сидят в палатках во дворе замка. Это просто фарс.

— Госпожа Торрел, — укоризненно сказал господин Джонсон, в то время как мои колени в шкафу задрожали.

Всё это затеяла мать Адама? Я просто не могла поверить. Я всегда предполагала, что это план Бальтазара, и, по правде говоря, не считала, что мать Адама на такое способна.

— Не смейте судить меня, — пригрозила госпожа Торрел. — Вы понятия не имеете, какие страдания мне приходится терпеть ежедневно, и кто-то должен за это заплатить. И если это будет не девчонка, значит, я обвиню Ладислава Энде и раскрою историю о драконе Латориос. Я уже разговаривала с Лилиенштейном. Он с удовольствием напишет историю. А если этого будет недостаточно, то я сделаю следующий шаг и объявлю, как Ладислав Энде выиграл выборы, а именно, благодаря моей финансовой поддержке, а затем и вовсе её аннулирую.

— Вы сотрудничаете с Лилиенштейном? — возмутился Густав Джонсон.

Загремел стул, и я предположила, что сенатор вскочил на ноги.

— Собираюсь сотрудничать. И использую любые средства, чтобы отомстить, — теперь госпожа Торрел кричала. — Передайте это своему примусу, и от того, что он игнорирует меня, как последние недели, ему будет мало пользы. Видимо, он забыл, кто помог ему взобраться на трон. Он должен понять, что также легко я могу снова его оттуда согнать.

— Тимея, не теряй спокойствия, — уговаривал её муж.

Но видимо выбрал неверные слова.

— Я ненавижу спокойствие, — выкрикнула госпожи Торрел. — Спокойствие в моём доме душит меня, — у неё с шумом вырвалось дыхание, и я услышала, как она с болью застонала. — Почему это должен был быть именно Адам? Почему он? Он был ещё таким молодым и полным жизни и всё только, чтобы защитить этого дурака примуса от нападения, в котором виновата лишь эта девчонка. Кто бы ещё заманил сюда дракона Латориоса, — она хрипло застонала.

— Тимея, нам лучше сейчас уйти, — успокаивающе сказал господин Торрел.

— Такой молодой и красивый, — прошептала она, и хриплый звук её голоса стал тише.

Я услышала, как сдвинулись стулья, и дверь открылась и закрылась.

Я уже хотела открыть дверцу шкафа и выскользнуть из комнаты, когда услышала, как кто-то прочистил горло и испуганно замерла.

— Думаете, она выполнит свою угрозу? — спросил Хельмут Нойфрид сенатора Густова Джонса.

— Сейчас она способна на всё, — мрачно сказал Густав Джонсон. — Но это была всего лишь пустая угроза. Я знаю Тимею, таких людей, как Лилиенштейн она ужасно ненавидит, даже в самые тёмные часы жизни. Мне придётся рискнуть. Примуса сейчас в любом случае будет трудно убедить отказаться от своей идеи. Ему нравится роль завоевателя мира.