Существовала ещё одна проблема: меня начали замечать возле дома Дойри, так что мои ночные визиты становились всё более рискованными.

На четвёртый день после насильного выселения из мастерской в городе был праздник. Святое Единство, как его официально называли, или день, когда люди в последний раз единым замахом дали пинка настырно лезущим в их мир Спустившимся. Ровно триста семьдесят пять лет назад в эту знаменательную дату объединившиеся южные и восточные королевства победили в войне против трёх королей Нижнего мира. Как я успела вынести из истории человечества, Сайтроми и его братья-сёстры редко выбирались в Верхнюю часть мира. Я плохо себе это представляю, но между этажами как будто есть дверь, в которую не каждый может пролезть. И дело тут не в росте, конечно. Легче всего между миром людей и демонов путешествуют Костюмеры, что бы это ни значило. Об этой закономерности мне рассказывала Тигоол, которая тоже довольно часто прыгает туда-сюда. Но даже ей с её-то изворотливостью эти перемещения давались с трудом, что предоставляло ей повод для новой порции жалоб на жизнь. А Шестеро высших так вообще почти что заперты внизу. Поэтому даже когда один из них оказывается в мире людей, для последних это трагедия мирового масштаба. А что говорить, когда вместо одного короля «в гости» приходят два, три, пять? Начинается страшная война. Когда в последний раз все Шестеро оказывались тут, они разрушили не один десяток королевств, и я боюсь предположить, на какие жертвы пошли люди, чтобы загнать тех обратно. И так раз за разом, бесконечно, ибо мой отец и его родственники – худшие враги, которых только можно изобразить. Они бессмертны и неотступны. Их можно прогнать, как лучи солнца разгоняют темноту ночи, но они снова вернутся. Наверное, поэтому люди в свою очередь не спускаются на Нижний этаж и не затевают там драк: хотя Спустившихся значительно меньше, их защищают Шестеро могущественных бессмертных, что заранее снижает пользу военных походов. Либо людям так же трудно перемещаться в Нижнюю часть, как Спустившимся – подниматься. Либо я просто чего-то не понимала.

В Святое Единство город украшался разноцветными флажками. На главной площади устраивались турниры по стрельбе из лука по самодельным чудовищам-мишеням и фехтованию на деревянных мечах. В конце дня выбирались лучшие бойцы, умелые и стойкие, которые удостаивались шуточного титула «святых полководцев» и засыпались различными подарками. А для недрачливой части населения артисты ставили мини-постановки (также на тему войны с демонами, само собой) и показывали магические фокусы. Хотя магии там было с горошину, и артисты чаще полагались на ловкость рук.

Глядя на веселящихся людей, можно было подумать, что город, который вечно спит, разлепил сонные глаза. Но что по-настоящему пробудило его, так это убийство. Когда радостные выкрики сменились воплями ужаса, вся атмосфера праздника содрогнулась и потрескалась. Убийца успел порезать трёх человек, прежде чем его скрутили. Безумец кричал, что ему нужны дополнительные части, и тянул пальцы к лицам окружавших его людей. Это случилось на одной из двух площадей, куда стеклась основная масса людей данного региона, так что спустя полчаса уже почти весь город знал о происшествии. Некоторые шептались, что это проделки демонов, решивших испортить священный праздник. Нарушителя спокойствия увели в неизвестном направлении, но волнующаяся толпа уже не могла успокоиться.

Меня едва не задавили любопытные зеваки. Людей вдруг стало так много, что на соседних улицах, и без того с трудом вмещавших всех, образовались заторы. Из этого толпившегося кошмара меня вытянул Рандарелл, неизвестно каким чудом разглядевший меня среди остальных. За руку он провёл меня в более-менее свободный район. Растрёпанный и непривычно уставший, юноша, тем не менее, в этот момент показался мне самым прекрасным человеком в мире.

– И снова я спасаю милую Умфи от опасности, - улыбаясь во всю ширь, пропел он.

– Ты появляешься только тогда, когда выпадает случай погеройствовать? – пошутила я в ответ. – Или ты здесь из-за новой жертвы внушения?

– Новости, как лихорадка, стремительно охватывают население. Могли ли служители Лангзама не узнать о них?

– Нам не опасно тут говорить? – подозрительно озираясь по сторонам, спросила я.

– Сейчас на каждом углу судачат об ужасных демонах, расстроивших праздник, - юноша театрально помахал руками над головой. – Каких только подробностей я не наслушался, пока торопился сюда. Такие небылицы, вплоть до сообщения о том, что наступил конец света. При всём уважении к жертвам, их маловато для объявления конца света. И всё же я тоже хочу уйти отсюда.

Я послушно пошла за другом. Думала, что он отведёт меня к дому, где остановились служители ордена, но Рандарелл остановился парой кварталов далее площади.

– Я думал дождаться учителя, но в такой толпе это всё равно что искать конкретную песчинку по всему побережью. Хорошо ещё, что тебя встретил.

– Безумства продолжаются, - сказала я, чтобы направить разговор в интересовавшее меня русло.

Юноша кивнул. Его одежда была испачкана в некоторых местах, и тот факт, что он до сих пор не сменил её на чистую, лишь подтверждал мои догадки о занятости членов Лангзама.

– Мы допросили всех поставщиков красной глины на случай, если наш преступник – человек. За последний месяц глину ввозили дважды, и её купили десятки мастеров в этом городе. Опросить всех у нас просто не хватит людей даже с учётом посторонней помощи, - Рандарелл виновато развёл руками, будто я требовала от него оправданий. – Если колдун среди них, вычислить его будет трудно. А ещё на всякий случай мы проверили ближайшие пещеры с красной глиной, но там никто не живёт.

– И когда вы всё успели?

– Работали не покладая рук. И нам помогали служители ордена Фассето.

– Они ведь тоже часть Lux Veritatis? – провожая взглядом ребятишек, громко обсуждавших убийство, проговорила я.

– Да, недавно образованная ветвь. Их ордену едва ли больше четырёх месяцев, - Рандарелл покривился, будто съел что-то кислое. – Вроде бы я должен радоваться их содействию, но… Сначала они уверяли нас, что в их районе всё спокойно, пока не произошло второе странное убийство. А теперь строят из себя милостивых добродетелей, да ещё пытаются навязать свои условия.