Вспомнить хотя бы эстуарии, летающие звезды над шельфом. Им так и не нашлось объяснения.

Дэн стоял в Тахионном Секторе Спутника, - не на земле, как ему казалось раньше, а в Секторе Спутника, - и думал о том, что теория Странников была на Марсе единственной из всех теорий, для которой найшлось сколько угодно доказательств.

* * *

От него требовалось выжить.

Как-то выгадать для себя на Марсе еще несколько дней без сухих бурь, когда он вернется к людям из подземелий.

Там, вне Сектора, еще осталось немало всего незавершенного. Спуск в шахту, в которой мог находиться Астергауд, отчеты в Иминэкси, возвращение гаэдры со Спутника над Плутоном - и разговоры с теми, кто был спасен вместе с Элизаром Дарстэном. Геофизикам и сейсмологам предстояло вспомнить, что привело их с Плутона в Арведдар. А для экспедиторов с Цереры хватит и тех образцов, которые Дэн принесет с собой из подземелий.

В остальном, он все сделал: совершил спуск в Сектор и выяснил, что теория Горбовского в Арведдаре подтверждалась.

Больше не было смысла приводить сюда героев. Ощущение, что Сектор Спутника его изучал, у Дэна не пропадало: под первым же завалом, под излучением, люди будут обречены.

В подземелья нужно будет направить летающие септоподы. Управляемые геадами, эти зонды добудут гораздо больше данных, чем Дэн, Астергауд или Дарстэн, и тогда стратегии для дезактивации Сектора будут найдены и риска больше никакого не будет.

Пора было искать выход, но Дэн почему-то медлил.

Отовсюду вздымались под излучением скальные отвалы и стены глубинных каньонов и речищ. Тау-Сектор не имел определенных границ, он был рассредоточен по всему шельфу, и может, Дэн еще просто не успел прийти в сектора поражения, оберегаемые ксеноидной защитой. Таурионные источники вроде тех, что подстерегли его в озерных пещерах, могли и тут начать летать вместо септопод. И если он случайно придет в эти сектора, от него ничего не останется. Совсем ничего, и даже никакого воспоминания.

Но что-то его не отпускало, хотя узнав всю правду о Секторе, он просто обязан был снова выйти к людям, чтобы среди экспедиторов не было больше погибших.

А может, он собрал недостаточно образцов?

Хотя что еще могло быть нужно? В Иминэкси давно определили, что эктерионные алмазы Арведдара были замедлителями каких-то реакций. Марс не всегда принадлежал людям, и благодаря Карягину об этом помнил любой исследователь. Грабя Сектор, добытчики минералов тем самым, скорее всего, и привели его в действие на всем шельфе.

Романтизировать тут было нечего: не та эпоха. Все было очень жестко продумано. Три сотни лет заговорщики добывали в Арведдаре тахионные кристаллы-замедлители. Сбивая шаттлы, добытчики проникали на звездолеты-призраки, захватывали на призраках топливо и геад, и продолжали взрывать под Арведдаром породу. Их выдавало одно: на Марсе никто из них надолго не оставался, они вылетали на Плутон и планеты ГСП. Постепенно, добытчиков в Арведдаре становилось все меньше, но Сектора на планетах ГСП требовали особой осторожности. Излучение Сектора на разных планетах всегда выявляло себя по-разному. И получалось, что Становский, Карягин и Берглаев, а также Рита и Эстелла, не могли быть в ответе за всех добытчиков и искателей, что вылетали в свободный поиск.

"Ты многого хочешь, - шептали ему голоса.
– И многого не учитываешь. Марс для людей всегда был пристанищем недолгим. Вы выжили, ушли в свободный поиск и сделали на Марсе все, что требовалось от землян в последние пятьсот лет. Зачем вам битва за Сектор".

Дэн оглянулся - никого.

Когда-то Берглаев говорил о точно таких же голосах. Они одолевали его еще в Сиэне, на башне. Он называл их голосами Сектора. Все прекращалось, когда он возвращался к людям. О том, насколько его слова были похожи на правду, догадаться было легко, но разобраться и всему найти разгадку пока не удавалось. В Секторе все было разрушено избыточным излучением, подточено изменчивой геотектоникой или повреждено добычей кристаллов. Микрокристаллические минералы во льду и базальтах были и топливом, что разлетелось по подземельям; и дендролитами, предохранявшим подземелья от ледников. Потом сплавы где-то впечатались в камень, а где-то камень стал продолжением тахионных схем. Настолько, что за окаменелостями было уже не разобрать, где были у Странников тахионные конструкции, а где базальты.

Предположительно, основой для микрокристаллического топлива стала когда-то геоэммерсионная руда.

Теперь такой руды на шельфе было не найти. Под воздействием дискразий и постепенным смещением ледников георуда стала микрокристаллическим реголитом. И Дэн взглянул на реголитовый грунт, где он прошел. Грунт был весь мягкий, рассыпчатый и перемешанный с обломочной породой: шарповыми камешками. На обратном пути он бы не заплутал, если бы только не наткнулся на внезапные обрушения породы. Тогда, пытаясь обойти завал, он бы остался тут надолго, и без единого глотка воды.

Необходимо было найти лед, свободный от реголита. Может, такой был на самом верху? На верхних уступах некоторых каньонов светимость льда пропадала, и микрокристаллов там почти не было. Туда, конечно, не взобраться без снаряжения. Или, может, получится карабкаться по накренившимся призматическим столбам? Но ему вдруг представилось, как он срывается вниз из-за того, что его плоть больше не держится на костях и сама обращается в базальтовую пыль. Такое могло случиться, Дэн давно уже не был обычным человеком. Он все еще сопротивлялся необратимым изменениям, еще мог что-то предполагать и даже разговаривать вслух не пойми с кем. Но силы приходилось беречь, а противолучевая накидка и куртка уже давно казались ему непривычно тяжелыми. Воздух со стен был пригоден, но обычный глоток воды с тех же стен мог забрать у него дня три на беспамятство и сделать то же, что с Дарстэном, - а мог стать последним.