схватившись за железное изголовье кровати.

– Это моя девочка.

Он накрыл меня своим твёрдым телом, а я обернула ноги вокруг его талии.

– Саймон, я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю, – я откинула его волосы назад,

руками обняла его лицо. Он смотрел на меня сверху.

– Я тоже люблю тебя, миссис Паркер.

Он вошёл в меня. Наши тела были созданы уникально и идеально подходили друг

другу, помнили друг друга, двигались в унисон. На какое-то мгновение он полностью застыл,

ощущая, как я обнимаю, обволакиваю его везде.

– Боже, как же я по тебе скучал, – простонал он, его голос звучал натянуто из-за того,

что он сдерживался, двигался медленно, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.

Но в ту, уже вторую, нашу брачную ночь мы вкусили всю прелесть движений

чрезвычайно медленных, точных и очень эффективных. Едва уловимые движения, сладкий

пот, стекающий по нашим движущимся в медленном танце телам, и, наконец, оргазм,

захлестнувший нас обоих.

Это было бесшумно.

Медленно, так сладко, идеально.

Это было романтично, изумительно, и, впервые, будучи официально мужем и женой.

А что касаемо второго раза…

Саймон ничего не смог с собой поделать, он снова был самим собой: неистовые

толчки бёдер, крепкая хватка рук, укусы, облизывание, посасывание. Скрутив мои руки, он

снова подвёл меня толчками к изголовью кровати.

– И ты, правда, думаешь, что сможешь долго сдерживать себя, Девушка в Розовой

Ночнушке?

Он был прав, долго я не подержалась.

Тук.

– О, боже!

Тук. Тук.

– О, боже!

Господи, как я люблю этого мужчину.

И буду любить всю свою жизнь, наши жизни, потому что Долбёжник единственный

человек в целом мире, который может сделать меня счастливой.

…

…

…

Кхе-кхе.

Эпилог

Я слышал, как Кормилица и Здоровяк жаловались на беспорядок. Я же совершенно не

видел никакой необходимости в наведении порядка. После того, как мне пришлось без конца

слышать слово “бекон”, “бекон”, “бекон”, они просто беспощадно дразнили меня, в качестве

компенсации могли бы дать мне возможность полакомиться оставшимися после праздника

рёбрышками и остальными закусками.

Я всё же нашёл блюдо, изобилующее вкусняшками и просигнализировал девочкам,

что отыскал всё необходимое для пирушки. Я, по натуре своей был таков: всегда забочусь о

своих близких, особенно, если речь идёт о моих девочках. За то, что я предоставил им право

на проживание в моём доме, и мою защиту от постоянных источников опасности (пылесос,

мусоровоз), трио моих девочек ухаживает и ублажает меня, если вы понимаете, о чём я.

Пока внимание моих дам было целиком и полностью приковано к празднику живота, я

снова вернулся к своей прежней исследовательско-разрушительной миссии. Обычно я

избегаю мусорные вёдра, так как в пустую потратил годы своей юности на преследование

ватных палочек и шариков. Ничего путного из этих бесполезных, пусть и забавных погонь не

вышло. Но сегодня кое-что привлекло моё внимание в одной из комнат наверху, в той,

которую Кормилица и Здоровяк использовали для удаления естественных нужд.

Я очень аккуратно пробрался по их спящим телам, они ещё не совсем крепко спали.

Сегодня весь день лицо Здоровяка не покидало выражение, которое говорило о том, что

Кормилица будет мяукать от удовольствия всю ночь. Но для меня это уже было не так важно,

меня ожидал улов покрупнее. Мм-м.

Проникнув в маленькую комнату для удаления естественных нужд, я незамедлительно

направился к мусорному ведру, которое с изысканной грацией опрокинул, рассыпав

содержимое по всему полу. Среди бумажных салфеток, пустой баночки из-под салфеток и

окаянного ватного шарика (на который я потратил двадцать минут времени, а он всё равно

умудрился от меня улизнуть), я наткнулся на очень любопытную вещицу. Коробка была

пустой, за исключением лишь какой-то палочки. Коробка была тщательно замотана в