– Очень мило, – заметил Рис. Как владельца огромного универмага, её слова задели его. – Однако, это кольцо не достаточно хорошо для тебя.

– Если желаете, я могу добавить больше бриллиантов в обрамление и расширить оправу... – дипломатично предложил ювелир.

– Мне нравится оно именно таким, – настаивала Хелен.

–Это полудрагоценный камень, – грубо оборвал её Рис. Любая из его прошлых любовниц просто высмеяла бы такой подарок.

Совтер прервал напряжённое молчание:

– Камень такого качества, мистер Уинтерборн, возможно, более ценный, чем вы можете предполагать. Например, он стоит больше чем средний сапфир или рубин не чистой воды...

– Я хочу, чтобы у моей жены было кольцо, которое её достойно, – сказал Рис, теряя терпение.

Хелен уставилась на него, не мигая.

– Но это кольцо именно то, что я хочу. – Её голос был мягким, а выражение лица нежным. Было бы так просто не принимать во внимание её мнение, особенно когда стало ясно, что она не понимает, о чём просит.

Рис уже был готов начать спорить, но что-то в её взгляде привлекло его внимание. Он понял, что она старалась не позволить ему запугать её.

Чёрт побери! Разве мог он ей отказать?

Зажав кольцо в кулаке, он послал ювелиру убийственный взгляд.

– Мы возьмём это, – сказал он резко.

Пока Совтер задвигал сверкающие лотки обратно в чемоданчик, Рис тихо бормотал проклятия на валлийском. Из предосторожности ни Хелен, ни ювелир не просили его перевести сказанное.

Закрыв свой чемоданчик, Совтер принял протянутую Хелен руку и склонился в почтительном жесте.

–Миледи, пожалуйста, примите мои поздравления по поводу вашей помолвки. Я надеюсь...

– Вам пора, – коротко сказал Рис, выпроваживая его.

– Но складной столик... – попытался возразить Совтер.

– Вы можете забрать его позже.

Ювелир вытянулся, чтобы взглянуть на Хелен через плечо.

– Если я могу быть вам полезным по любым другим...

– Вы уже достаточно помогли, – Рис толкнул его за порог и решительно захлопнул дверь.

– Спасибо, – сказала Хелен в тишине. – Я знаю, это не то, что бы выбрали вы, но это то, что сделало меня счастливой.

Она улыбнулась ему, как никогда прежде не улыбалась, с обаятельными морщинками в уголках её глаз.

Рис никак не мог понять, почему она была так довольна, обменяв бриллиант на лунный камень. Одно было ясно, её надо беречь от собственной наивности.

– Хелен, – сказал он угрюмо, – если у тебя есть власть, не стоит так легко жертвовать ею.

Она вопросительно взглянула на него.

– Ты только что обменяла дорогое кольцо на нечто, не стоящее и сотой доли его цены, – объяснил он, – это действительно плохая сделка. Ты должна потребовать что-то ещё, чтобы покрыть разницу в цене: ожерелье или тиару.

– Мне не нужна тиара.

– Тебе следует просить отступные, – упорствовал он, – чтобы свести баланс в книге учёта доходов и расходов.

– В браке не ведётся учёт.

– Учёт ведётся везде, – сказал Рис.

Он видел по выражению лица Хелен, что она с ним не согласна. Но вместо того, чтобы спорить, она побрела к банке с мятными конфетами и подняла крышку, вдохнув прохладный бодрящий аромат.

– Так вот, чем это пахнет, – сказала она. – Я ещё раньше ловила этот аромат в вашем дыхании.

– Я питаю к ним слабость с тех пор, как был ребёнком, – признался Рис, – когда доставлял пакеты из магазина сладостей на углу. Кондитер разрешал мне забирать себе те, которые потеряли товарный вид.

Он замешкался перед тем, как неуверенно спросить:

– Тебе не нравится этот аромат?

Она с детским любопытством заглянула в банку.

– Вовсе нет. Он... очень приятный. Можно мне одну?

– Конечно.

Она смущённо достала из банки небольшой белый шарик и осторожно положила его в рот. Мощная мятная волна от быстро растворившейся конфеты застала её врасплох.

– Боже. Это... – она откашлялась и засмеялась, её голубые как лёд глаза слегка увлажнились, – сильно.

– Стакан воды? – спросил он весело. – Нет? Тогда всё-таки позволь мне вручить тебе вот это.

Взяв её левую руку, он стал надевать лунный камень на её палец, но остановился в нерешительности.

– Как я делал тебе предложение в первый раз? – Тогда он нервничал, мысленно готовый к возможному отказу. Он едва мог вспомнить хоть слово из того, что говорил.

Её губы изогнулись в улыбке.