— Есть какая-то причина, по которой ты должен делать это в одиночестве?

— В измерение Кагуи могу попасть только я. И Обито, но он мёртв, — Саске просто пожал плечами, не понимая, что за реакция.

— А взять за шкирку Орочимару и нежно поинтересоваться, нельзя ли обнаружить эти двери по косвенным признакам? Или уточнить, как он сам собирается справляться с нашествием Ооцуцуки?

— Так он и ответит…

— Или поднять на уши всех шиноби, тем более, у вас там мир, братство, единый фронт? — Итачи говорил тихо, но под кожей у него вспыхивали ниточки чакры. — Кто-то что-то наверняка где-то слышал. А ещё можно прошерстить насчёт других шиноби с пространственными техниками… В мире всякое бывает, и вполне может найтись шиноби, который только и может, что открывать на секунду портал и падать в обморок.

— Когда бы я это всё делал? — нахмурился Саске.

— Ты — никогда! — рявкнул Итачи. — Какого хрена ты взваливаешь на себя угрозу мирового уровня и тащишь её в одиночку?! Когда шевелиться для её устранения должны все, причём активно и на опережение? А вдруг ты косточкой подавишься, что тогда? Всему миру погибать?! Что за эгоизм, Саске?

— Я… — он хотел заявить, что это было наоборот, актом альтруизма и самопожертвования, и что Итачи всё неправильно понял, но не успел.

Он ожидал криков, ударов, обвинений, но не того, что его схватят за одежду, уложат поперёк колен и начнут натурально шлёпать. Как ребёнка.

— Какую! Из! Ошибок! Своего! Глупого! Старшего! Брата! Ты! Хотя бы! Не! Совершил?!

— Я выжил и размножился!

— Сомневаюсь, что это было сильно добровольно, — Итачи остановился, тяжело дыша. — И то, и другое.

— Было!

— Так какого хрена, Саске? — Итачи спихнул его на пол и склонился, заглядывая в глаза. — Ты знаешь, куда ведёт этот путь. Но всё равно по нему идёшь, даже не рассматривая альтернативы?.. Через час в медицинском корпусе храма, и только попробуй отказаться.

Резко отстранившись, Итачи вышел за дверь.

*

— Выпей валерьяночки, любовь моя, — послышался из-за двери кабинета ласковый голос.

— Это не смешно, Кабуто!

— Очень смешно, на самом деле. Я чувствую себя отомщённым за всю херню, что ты когда-либо нёс.

Саске не стал подслушивать дальше, а постучал и сразу же открыл дверь.

Нии-сан, похоже, всё ещё кипел, Кабуто с лёгкой улыбкой расставлял на столе инструменты.

— Привет, Саске. Готов руку растить?

— А если я скажу, что нет?

— Итачи тебя прибьёт, ей-богу. Но как врач я не стану настаивать. В конце концов, здоровье — это не полный комплект рук и ног, а состояние комфорта в своём теле. Если тебе комфортнее с одной рукой, я не стану настаивать и других отговорю.

— Он же делает это из самобичевания!

— Знаешь, что нужно сделать, когда человек занимается самобичеванием? Дать ему подходящую плёточку! Так что, Саске, готов ли ты лечить свою руку?

— Он снижает свою боеспособность!

— Это его выбор.

— Нет, а меня ты шантажом лечил, и это типа нормально?

— Итачи, — Кабуто вздохнул и посмотрел на него чуть устало. — Тебя я лечил для себя. Меня твой больной вид расстраивал.

— Может, тогда мнения Сакуры спросим?

— Как показывает практика, Сакура-чан тоже уважительно относится к мнению Саске-куна.

— Э? А ты, значит, к моему — нет?

Кабуто до этого всё время старался вежливо и доброжелательно смотреть на Саске и только изредка бросал взгляды на Итачи. Но тут он замер на мгновение. Вывернул голову на три четверти. И оскалил звериные клыки, сверкнув призрачными бликами в глазах.

— Только в определённых пределах, — сообщил он с потусторонним эхом.

Итачи отвёл взгляд и покраснел.

Саске ощутил слабый укол любопытства. Ясно было, что эти двое имеют в виду какую-то старую историю, но почему Итачи покраснел?

А ещё… В словах брата была доля правды. Одна рука и в самом деле снижала его боеспособность, а если враг окажется хотя бы вполовину так силён, как Кагуя, он может и не справиться.

Саске аккуратно снял сложил плащ, потом рубашку. Кивнул на кушетку:

— Мне лечь?

— О, неужели в этой голове всё-таки есть остатки здравого смысла? Значит, согласен руку отрастить?

— Да. Если потом ты вручишь мне более подходящую плётку.

— Да хоть целый набор, — пообещал Итачи. — И Сакуре парочку.

— Ложись сюда, — Кабуто приглашающе указал на стол. Он снова выглядел совершенно нормально. — Вот так… Сейчас я нанесу фуин, удалю рубцовую ткань и скопирую твою руку. Фуин сотрётся примерно через полторы недели, рука будет приживаться не больше недели. Итачи, ты точно не хочешь валерьяночки? Мне понадобится твоя помощь.