Орочимару аж озадачился. Слишком давно он не общался с новенькими, забыл, что к нему могут проявлять враждебность.

— Вы что, совсем того? Зачем мне к ним протягивать руки, если их уже есть кому защищать? Привет, меня зовут Орочимару. Я сенсей этого… этого вот, м-да… А кто такой Митсуки?

— Это мой одноклассник, — Сарада пошевелила плечами, намекая матери ослабить хватку. — Он из Ото. Немного странный, но в целом неплохой.

— Не просто из Ото, — вздохнул Наруто-который-Нанадайме. — Орочимару лично просил принять его в Академию. Сказал, что в Ото всё ещё слишком нездоровая атмосфера, а он хочет, чтобы его лучшее творение не заработало психические отклонения большие, чем он в него вложил.

— Ку-хи-хи-хи-хи, — засмеялся в ладошку Орочимару. — Ясно-понятно.

— Что, неужели ты обзавёлся детьми? — удивился Наруто-местный.

— Творением. Да ещё и лучшим. Гордись, Коноха!

— Ага, творение, может, и лучшее, но воспитывать сам ты его не рискуешь, — ехидно хмыкнул Саске. — Но было бы интересно на него посмотреть.

— Моя дочь учится в одном классе с сыном Орочимару, — вздохнула Сакура. — И твой сын, кстати, тоже. Наруто, ты предупредить не мог?

— Я же не знал, что это его сын! — возмутился Узумаки. — И вообще, что такого-то?

— Зато нападать на Коноху Орочимару точно больше не станет, — хихикнул в ладошку Наруто-местный. — Даже наоборот, защитит.

— А может, этот Митсуки как Кабуто тогда!

— Угомонитесь все, — Саске-открытый плеснул во все стороны умиротворением, снижая градус подозрительности. — Во-первых, предлагаю покормить детей и пройтись по окрестностям — убедитесь, что опасности здесь нет. Во-вторых, нужно обменяться информацией, чтобы понять, как именно и в чём различаются наши реальности и где началось расхождение. А вести разговоры о жизни будем уже потом, — Учиха благоразумно умолчал о том, что такие разговоры лучше не вести на трезвую голову. А то кто знает, как эта Сакура относится к спаиванию своего супруга и Хокаге?

— Постой, у меня один вопрос. Очень важный, — заявил вдруг местный Наруто и проникновенно продолжил: — Орочимару, а ты живородящее или яйцекладущее?

Орочимару аж остолбенел и начал медленно заливаться краской.

— Три лекции по биологии, — отрывисто ответил он. — Вне очереди.

— Ура!

— Эм… — озадаченно моргнула Сакура.

Если Наруто, задающий дурацкие вопросы, в её картину мира вполне укладывался, то Наруто, искренне радующийся лекциям от Орочимару… Орочимару, читающий эти самые лекции! В качестве наказания!

— А вы не мой отец? — с некоторым сомнением уточнила Чочо.

На этого странного мужчину она была точно непохожа, но нужно же проверить!

— А ты уверена, что он — отец? — шёпотом уточнила Сарада.

Определить пол этого загадочного Орочимару действительно было не так уж просто. Обращались к нему как к мужчине, но такому изяществу и роскошным длинным волосам позавидовала бы любая женщина. Да ещё и странный вопрос про живородящесть — как будто рожать Митсуки должен был сам Орочимару…

На самом деле, даже Наруто не хватило отваги спросить, стала ли бы баа-чан откладывать из-за него яйца.

— О, милое дитя, конечно нет. Пока, во всяком случае. Но давайте всё-таки пойдём, ознакомимся с местностью, поедим…

— Что значит — пока? — подозрительно уточнила Сарада.

— Это место… сюда часто приходят дети в поисках родителей. Сироты, дети из неблагополучных семей, просто те, кому не хватило внимания.

— В храм любви?

— В том числе и детско-родительской. И да, на территории храма не признаются связи, установленные вне его.

— Что значит — не признаются связи? — заинтересовался Наруто.

— В жизни бывают разные обстоятельства. Люди женятся из-за давления общества или по собственной глупости, а у детей вообще нет никакого выбора, у кого рождаться. Здесь — как раз то место, где можно представить, что этого всего нет, и в поле правды проверить, не зря ли всё это было. Чаще всего люди соглашаются, что выбор был верен, но теперь — без сомнений, полностью добровольно и осознанно. Тогда мы подтверждаем узы.

— Брачное агентство имени Орочимару, — прыснул Узумаки.

Сакура задумчиво прикусила губу. Она давно уже не видела друга таким расслабленным, но что влияет? Не в Орочимару же дело.

— Обхохочешься, — из голоса Саске можно было кирпичи резать, но за меч он не хватался и даже плащ чуть-чуть распахнул. — Значит, здесь невозможно соврать в принципе?

— Скорее семейная терапия, — возразил Змей. — А ещё любят не только людей, но и знания, оружие, природу… такие люди тоже находят здесь своё отдохновение. Что до лжи… это слишком сложное понятие. Разумеется, если человек захочет соврать, то он соврёт. Но если его что-то гложет, то молчать об этом будет очень сложно. На самом деле люди редко злонамеренно врут. Чаще просто считают, что сладкая ложь предпочтительнее правды.