Императрица по достоинству оценила заслуги адмирала и всех, кто отличился в Ревельском сражении. В числе награжденных был и капитан 2-го ранга Павел Чичагов. В Рескрипте Екатерины II о его награждении говорилось: «Усердная ваша служба и искусство командования кораблем “Ростиславом” во время бывшего между Нашим и неприятельским флотом и на Ревельском рейде сражения, где вы сверх других неустрашимых действий порядочным своим распоряжением и меткостью стрельбы первый со взятого в плен шведского корабля сбили стеньгу и, приведя его тем в расстройство, принудили по влечению ветра уклониться к линии Наших кораблей и отдаться в плен, учиняют вас достойным ордена Нашего военного Святого великомученика и Победоносца Георгия. На основании установления его Мы вас кавалером того ордена четвертого класса Всемилостивейше пожаловали и, знаки его при сем доставляя, повелеваем вам возложить на себя и носить узаконенным порядком. Удостоверены мы впрочем, что вы, по луча сие ободрение, потщитеся продолжением ревностной службы вашей вяще удостоиться монаршего Нашего благоволения» [19] .

Флагманский корабль «Ростислав» под командой Павла Чичагова прославился также участием в Выборгском сражении. Как известно, в мае 1790 года шведский король Густав III со своим галерным флотом с десантом на борту прорвался в Выборгский залив, вошел в пролив Бьёркезунд в готовности совершить бросок галер на Санкт-Петербург и захватить столицу России.

Пытаясь обеспечить успех задуманной операции, шведский флот вел ожесточенный бой против кронштадтской эскадры у Красной Горки, но осилить русских шведы не смогли. Увидев приближающуюся ревельскую эскадру адмирала В.Я.Чичагова, шведы решили укрыться в стесненном шхерами Выборгском заливе.

Адмирал Чичагов немедля блокировал весь шведский флот. После напряженного противостояния шведский король решился на прорыв между русскими кораблями. И снова отличились артиллеристы флагманского корабля «Ростислав», действиями которых умело руководил его командир Павел Чичагов. В этом сражении русские моряки уничтожили треть кораблей шведского флота. Флот адмирала Чичагова в корабельном составе потерь не имел. Выборгское морское сражение окончательно убедило шведов в морском могуществе России и в невозможности вступать один на один в единоборство с ней.

Морское сражение при Выборге 23 июня 1790 г.

Худ. И.К. Айвазовский

С донесением государыне о блестящей победе адмирал Чичагов послал своего сына Павла, который был пожалован из рук самой императрицы золотой шпагой с надписью «За храбрость» и получил 1000 червонцев. Павел также был произведен в капитаны 1-го ранга. «Ему было тогда всего 22 года, небольшого роста с женоподобным лицом, он казался совершенным мальчиком», – писал Леонид Михайлович Чичагов. При этом он высказал одно важное соображение: «Тут впервые юноша заметил, что товарищи ему завидуют, смотрят на него как на баловня счастья, злословят его и ценят его не по достоинству. Зависть офицеров оскорбляла молодого Чичагова, и это гнусное чувство он заметил в А.С. Шишкове, состоявшем при адмирале Чичагове адъютантом» [20] . Об отношении к нему со стороны Шишкова Павел Чичагов рассказал отцу, предложив послать завистника к императрице со следующим донесением о победе, дабы рассеять его неприязнь. Так и поступили. Но этот шаг отнюдь не образумил Шишкова, который, как мы увидим далее, сыграет далеко не последнюю роль в интригах против Павла Васильевича.

Императрица Екатерина II

В 1793–1794 годах Павел командует кораблем «София Магдалина», курсирующим в составе эскадры вице-адмирала Мусина-Пушкина на Балтике.

Но вернемся к тому времени, когда в полной мере проявились качества Павла Васильевича как моряка-профессионала, готового постоять за честь своей Отчизны.

Восьмилетняя морская служба ясно показала Павлу недостатки нашего флота и побудила желание их устранить. Поэтому он стал просить отца отпустить его за границу для продолжения образования.

В своих «Записках» Павел Васильевич потом напишет о причинах этой поездки: «…Страсть моя к моему ремеслу дошла до высшей степени. Имев случай видеть вблизи несовершенства русского флота, я был ими раздражен и пламенно желал после столь долгого изучения теорий поставить себя в возможность увидеть собственными глазами практику английских моряков. Англия, кроме признанного превосходства своего флота, имела для меня еще другую привлекательность: я был заинтересован ее образом правления и очень радовался случаю изучить его. Поэтому я умолял отца моего дозволить мне… посетить эту страну. Я предполагал также отправиться затем в Америку и совершить другие путешествия для приобретения опытности» [21] .

В 1792 году адмирал В.Я. Чичагов решил командировать Павла вместе с его братом Василием в Англию для изучения морских наук. Получив соответствующее разрешение императрицы, он поручил их учителю С.Е Гурьеву, профессору математики из Артиллерийского кадетского корпуса, сопровождать их.

В письме к русскому послу в Лондоне С.Р. Воронцову от 3 июня 1792 года приближенный императрицы граф А.А. Безбородко писал: «Двое сыновей Василия Яковлевича Чичагова по дозволению Ее Величества отправляются для практического научения морскому делу в Англию. Я прошу ваше сиятельство удостоить их вашей благосклонности и покровительства и быть им руководителем в добром намерении их» [22] .

В Англии они находились в 1792–1793 годах. Не стесняясь возраста и высокого чина, братья Чичаговы и Гурьев поступили в английскую школу, стали усиленно заниматься английским языком и плавали на британском торговом судне простыми матросами.

В Лондоне Павел познакомился с российским послом графом С.Р. Воронцовым, ставшим впоследствии его близким другом и сыгравшим в его жизни очень важную роль. Однако их первая встреча едва не стала последней. Дело в том, что Павел был прямолинеен и ему порой не хватало сдержанности. Так, на обеде у Воронцова Павел, отстаивая свою правоту, заявил, что за время двухлетнего пребывания в Англии он ничему новому не научился, добавив при этом, что «последний офицер русского флота более знающий и грамотен, нежели офицер флота английского». Воронцов попытался урезонить Павла: «Да будет известно вам, что самый ничтожный мичман Англии знает больше русского адмирала». На это Павел ответил: «В вашей сентенции, граф, усматриваю личное оскорбление, ибо являюсь мичманом, а мой отец адмирал флота русского» [23] . Забегая вперед, скажем, что Воронцову представилась возможность изменить свое мнение о Павле и убедиться, что он истинный патриот России.