– Черт, вы покинули экватор и приехали в Колдвелл, Нью–Йорк, в разгар января. Без обид, но вы, должно быть, сильно беспокоились за Рикардо и Эдуардо. Моя жена ненавидит этот сезон в году.

– Вам следует отправить ее в путешествие.

– Она меня любит. – Мужчина улыбнулся и посмотрел на маленький блокнот в руках. – Вы можете сказать, когда примерно разговаривали с кем–то из своих братьев в последний раз?

– Как я уже говорила, это было много месяцев назад. Рикардо звонил мне.

– Как прошел разговор?

Она пожала плечами.

– Как обычно.

– Ничего не показалось странным?

– Прошу прощения, но почему мы обсуждаем моих братьев? То есть я рада по возможности помочь полиции, но я думала, речь пойдет о женщине, которую нашли мертвой?

– Просто пытаюсь нарисовать полную картину. Ваш брат Рикардо – очень видный бизнесмен в этом городе, и сотрудники галереи наперебой утверждают, что не видели его уже год. Как и вашего второго брата. А потом одного из сотрудников галереи находят мертвым прошлой ночью. Слишком много людей пропало. – Он выразительно посмотрел на нее. – Вам следует быть осторожной.

– Вы правы. Кажется, я просто не связала эти события.

– Так, о мисс Марго Форест.

– Извините… разве ее фамилия не Фортескью?

– Ее настоящая фамилия – Форест. Вы пересекались за те пару дней, что вы пребываете в Колдвелле?

Ну спасибо, Стритер, – подумала она.

– На самом деле, – пробормотала Витория, – она зашла в мой офис прошлым вечером… в смысле, в офис моего брата Эдуардо… перед уходом. Хотела поговорить о новом художнике, чьи работы она собиралась привезти.

– Вы не помните имя художника?

Она назвала случайно имя из тех, которые слышала в галерее:

– Дэймар Локаст… или Локаста?

– А, точно. Кто–то упоминал его. – Пометка. Пометка. – Во время разговора с мисс Фортескью поднимались иные темы?

– Нет. – Витория улыбнулась, теребя подол юбки. – Жаль, что я не могу вам помочь.

– Что вы делали в офисе своего брата?

– Что, простите?

– Почему вы были там? Это же его офис.

Витория обдумала различные варианты направления диалога. Она могла пойти разными путями и, обдумывая каждый поворот, чувствовала себя за карточным столом при игре в покер.

В итоге она демонстративно вздохнула.

– Я могу быть с вами откровенной?

– Думаю, вам же лучше быть откровенной, не сочтите за грубость. Мы ведем расследование убийства.

Она посмотрела в сторону, будто бы собиралась с мыслями. Потом снова перевела взгляд на детектива.

– Я очень сильно тревожилась за братьев. Как вам известно, наша культура сильно отличается от вашей. Как их сестре, мне положено сидеть и дожидаться новостей, а не пытаться выяснить все самостоятельно. Но спустя год… так или иначе, я пришла в офис Эдуардо посмотреть, смогу ли найти зацепку о местонахождении его и Рикардо. Понимаете, я оказалась в неловком положении. Они бы ни за что не одобрили мое вмешательство, и если они живы? Они будут в ярости на меня.

– У вас очень традиционная семья, да?

– Очень. – Она намеренно опустила голову, изображая замешательство. – Это одна из причин, почему я боюсь звонить властям. Если с братьями все в порядке, они будут вне себя от ярости из–за моего вмешательства в мужские дела. Правда, я не хочу верить, что с ними произошло что–то ужасное, но… что еще я могу думать? После смерти матери мы остались втроем. Меня не назовешь рискованной женщиной с большим опытом путешествий. Я до ужаса боялась поездки сюда из родного города, но они – моя единственная семья, я должна была приехать и найти их… господи, я же мямлю.

Чтобы убедиться, что она оказывает нужное впечатление, Витория представила тело Рикардо, его повисшую голову, рану на шее, серые лохмотья плоти… и мгновенно ощутила искреннюю печаль, сожаление и страх.

– Как думаете, что произошло с вашими братьями? – тихо спросил Де ла Круз.

– Я не знаю. – Она опустила глаза в пол. – Честно, не представляю.

– Вы знаете, что ваш брат Рикардо может быть связан с наркоторговлей?

Витория резко вскинула голову.

– Прощу прощения! Он продает искусство. Вот чем он дышит!

– Я не хотел оскорбить вас. – Мужчина вскинул руку. – Но, кажется, вы не до конца понимаете, чем он здесь занимался.

Витория хотела встать, но мышцы бедра свело судорогой, и когда она накренилась в бок, Де ла Круз подбежал к ней и придержал за руку.

– Мои братья – хорошие мужчины.

Рикардо уж точно. Эдуардо всегда не хватало серьезности.

– Я не позволю очернять память о них подобными домыслами.

– Вы снова говорите о них в прошедшем времени.

Она оттолкнулась от детектива и подошла к окнам. Там не на что было смотреть, никакой услады для глаз. Лишь ряд витрин магазинов, расположенных по ту сторону от Маркет Стрит, в домах времен 1920–х.