В то утро мать разбудила нас с Петриком раньше обычного, надо было идти за молоком.
- Погода хорошая ,- сказала она, раздвигая занавески,- а потом ты будешь занята, так что не откладывай.
Да, через три дня экзамен по географии. Не самый трудный, но последний. К тому же, географичка - наша классная, так что надо постараться.
Я быстро оделась и сдёрнула одеяло с Петрика. Брат пытается спрятать лохматую темноволосую голову.
--Вставай, - я тормошу его, но он никак не может открыть глаза.
Через мгновенье он опять падает на подушку. Придётся применить последнее радикальное средство, мокрое полотенце. Я очень осторожно, нежно прикладываю к его лицу смоченную в холодной воде ткань и мгновенно отпрыгиваю... По крайней мере теперь он точно встал.
Бидон уже на крыльце.
Annotation
Повесть в жанре городского фэнтези
Тумасова Нонна Михайловна
Тумасова Нонна Михайловна
Колибри
– Мама, что такое чудо?
– Это от Бога.
– А волшебство?
Из разговора в трамвае.
В то утро мать разбудила нас с Петриком раньше обычного, надо было идти за молоком.
– Погода хорошая ,- сказала она, раздвигая занавески,- а потом ты будешь занята, так что не откладывай.
Да, через три дня экзамен по географии. Не самый трудный, но последний. К тому же, географичка - наша классная, так что надо постараться.
Я быстро оделась и сдёрнула одеяло с Петрика. Брат пытается спрятать лохматую темноволосую голову.
– -Вставай, - я тормошу его, но он никак не может открыть глаза.
Через мгновенье он опять падает на подушку. Придётся применить последнее радикальное средство, мокрое полотенце. Я очень осторожно, нежно прикладываю к его лицу смоченную в холодной воде ткань и мгновенно отпрыгиваю... По крайней мере теперь он точно встал.
Бидон уже на крыльце.
Война закончилась совсем недавно, страшные три года бомбёжек, голода, неизвестности. Теперь они позади, а впереди экзамены, новая взрослая жизнь. Мне радостно просто от того, что можно надеть лёгкое платье, которое я вчера достала и выгладила. Мысль, что придётся идти довольно далеко и стоять в очереди не портит мне настроения. Продукты, все кроме хлеба, ещё по карточкам, за молоком приходится ходить к железнодорожной станции. Это двадцать минут быстрым шагом, а обратно надо будет идти в гору с полным бидоном.
Мы с Петриком завтракаем на ходу куском хлеба, намазанным тонким слоем патоки. У моего брата очень хмурый вид, и это не только из-за того, что он не выспался. Вчера кое-что произошло. Я возвращалась из школы, как всегда, срезав дорогу, через соседский участок мимо сарая, где мальчики с нашей улицы часто курили, выставив кого-нибудь караульным. Но в этот раз там были только двое - Петрик и коротышка Ганно, их возбуждённые голоса я услышала издалека. Ганно одноклассник Петрика, но они никогда не дружили. А в этот раз, похоже, и вовсе готовы подраться! Я увидела, как мой брат замахнулся, и только собралась крикнуть, но вдруг из-за угла появилась мама. Она вышла из-за сарая и оказалась прямо перед ними, но первым её увидел Петрик. Его кулак застыл в воздухе, а потом медленно опустился. Ганно, отступая назад, продолжал что-то говорить и замолчал только когда моя мать остановилась прямо перед ним.
Я уже подошла. Но теперь все трое молчали, не обращая на меня внимания. И вдруг случилось то, чего я ожидала меньше всего. Моя мать сделала шаг к Петрику и коротко, несильно ударила его по лицу. Потом повернулась и ушла. Мой брат вспыхнул, а Ганно наоборот, побелел, повернулся и бросился бежать.
Петрик и не думал его догонять. На меня он тоже не взглянул. У него были злые, сузившиеся глаза. Он запустил обе руки себе в волосы и слегка потянул их наверх, словно репетируя роль Мюнхгаузена в болоте, потом молча ушёл. Расспрашивать его о том, что произошло, было бесполезно.
И вот теперь он шагал с пустым бидоном впереди, а я разглядывала его затылок с наметившейся уже "косичкой" (у семиклассников экзамены закончились, так что можно было не торопиться со стрижкой) и гадала, что же вчера произошло. Моя мать не стала бы бить по лицу сына на глазах у его ровесника просто за драку. И даже за курение не стала бы. Однажды мы разговорились с ней об этом, и она сказала, что лишняя строгость тут только навредит. Значит, причина - в разговоре с Ганно. Ганно был второгодник, старше всех в классе, хоть и ниже других ростом. Что же такого он сказал?
Наконец мы подошли к грузовику, который по понедельникам привозил молоко в наш округ. Мы пришли рано, к счастью, очередь совсем небольшая, но всё-таки приходится ждать. Петрик мрачнеет всё больше, и чтобы развлечь его, я сообщаю:
– Знаешь, я, наверное, не пойду на выпускной бал. Только маме не говори.
– Серьёзно?
– Он действительно удивлён.
– Это из-за платья?
– Нет, не из-за платья... Хотя немного и поэтому.
– С выпускным платьем была проблема: мне пришлось пошить его из двух отрезков, оставшихся после заказов, которые выполняла мама, - красного и розового. Петрик, когда увидел меня на примерке, заявил, что я похожа на недоспелую клубнику. Теперь он виновато улыбается. Господи, мой младший брат уже догнал меня по росту, я вдруг обнаружила, что он не смотрит на меня снизу вверх, как раньше... К концу лета он, наверное, станет даже выше меня.
– Точно не из-за платья?
– Точно
– Из-за денег?
– не отстает мой брат, - хочешь, я дам тебе, у меня есть немного.
– Да нет, не из-за денег.
Наша очередь наконец подошла. Женщина-экспедитор проверила карточки на меня, Петрика и маму.
– Только иждивенческие?
– Да, только.
Полтора литра на человека в неделю. Четыре больших ковша и один маленький половинный. Бидон кажется не тяжёлым, но это только в начале пути.
Мы пересекли железнодорожное полотно, и мне уже надо поменять руки. Петрик снисходительно соглашается. Я даю себе слово не просить больше передышки. Но перед поворотом мой брат сам молча опустил бидон на землю.