Как на то, что со мной делали, так и на то, что я (если) смог справиться с этим.

Аж подташнивает.

Записки сумасшедшего: Кто я

Журналист, о да. Редактор. Специалист по формированию мнений. Хороший специалист. И это дело - любимое. Потому что специализация под человека и человек под специализацию, это была (была?) взаимная любовь.

В любом случае - не боевик, общая подготовка неплохая, и специфическая - отличная, судя по результатам, но не боевик.

Просто мирный специалист по идеологическим операциям.

Записки сумасшедшего: Химия, химия, вся цистерна синяя

С этими флэшбэками что-то я по утрам опасен для близких становлюсь.

Почти проснулся, лежал, вспоминал, как позавчера сказал Анне, что если бы у меня остались - перенеслись сюда - шрамы, я мог бы их показать, этого было бы достаточно. Но их здесь нет, и приходится говорить, а это очень трудно.

Вспоминал, представил себе, что она бы сказала: если бы ты мог показать шрамы, что показал бы?

Я еще только успел подумать, что я и этого не знаю про себя...

Но руки сами вытянулись вперед, внутренней стороной локтевых сгибов - венами - кверху: вот. Как будто это и есть самые глубокие следы. То, что осталось от игл. Мне страшно на это смотреть, я и не смотрел. Сморщился, подумав о той гадости, что они в меня заливали.

Внезапно, вдруг - почувствовал сильные и резкие, очень быстрые - произвольно так не смогу - сокращения мышц, тело задергалось, это было очень неожиданно, и я не мог это остановить. Сознание ясное, я оставался здесь, кажется. А тело делало что-то непонятное и неостановимое. Сильно, резко, быстро.

Мой друг буквально выдернул меня из этого.

Спросил, что происходит.

Я объяснил, еле преодолевая острую тошноту.

Он обнимал меня, я попросил: скажи что-нибудь.

Он сказал, что это все уже прошло. Нужно проживать, чтобы уже отпустило, но можно уже не бояться, что я что-то выдам. Всё уже.

Мне стало сначала удивительно, как будто я не мог поверить. Но потом понял: правда, бой окончен. И стало легко и спокойно. Пусть будет все это, я переживу. Самое главное я уже смог.

Только долгая печаль о том, как мои мозги превращали в манную кашу. Отвращение и страх, когда с тобой что-то ужасное происходит изнутри, невидимо, но ощутимо, как будто само собой, вроде ты - это ты сам, а это уже что-то чужое и враждебное в тебе, и невозможно остановить. Настолько страшно, насколько я могу вынести.

Выписки:

"Перед своей нацией мы были непогрешимы. Дело, видите ли, в том, что все самые сложные и опасные исследования, порою с летальным исходом, мы проводили не на американцах и не в Штатах, а на иностранцах".

С. Томпсон, руководитель операции "Артишок"

Разговоры на полях: Вопрос к другу

– У меня вопрос про Лу. Вы же давно знакомы?

– В сети - с 2004. Лично познакомились в 2006. Сейчас видимся время от времени. Блоги читаю постоянно.

– Можешь сказать, заметил ил какие-то изменения за последние год-полтора?

– На мой взгляд, стал заметно спокойней и уверенней в себе.

Неокончательный диагноз: Синхронизация

А дальше они продолжали работать с М. и им открывались другие стороны жизни Лу в Вальпараисо и до Вальпараисо: и был телефонный звонок в августе и крик, руками удерживаемый внутри, и была встреча с памятью об отце - на грани обморока, и снова Ким и его последние дни, и снова флотские, а потом - то, чем Лу занимался до сентября, его работа и его ценности. Сессия за сессией, слой за слоем, эпизод за эпизодом, в разброс и обрывочно, но постепенно собиралось все больше деталек этого паззла. Картина была еще далека от полноты, но подробностей накопилось уже достаточно, чтобы в общих чертах представлять ее сюжет. И в конце концов они снова вернулись к концу его жизни.

Харонавтика: "Минус я"

Сессия N20, 16 июня 2013

Он пришел, рассказал, что пару ночей трудно уснуть - от тревоги. Как раз принимали закон "о пропаганде нетрадиционной ориентации", и столько страшного предсказывали по поводу этого закона, что трудно было совсем не тревожиться. Лу не повезло: нынешнее беспокойство разбудило тогдашние тревоги. Он хорошо понимал, что переживает скорее то давнее напряжение, потому что актуальная реальность не соответствовала силе его эмоций.