Записки сумасшедшего: День субботний

Просто пришли косить траву на большой школьной спортивной площадке рядом с домом, а я как раз почти уснул, я почти никогда не сплю днем, но когда друг спит, я порой тоже задремываю рядом.

И тут они со своим жужжанием и завыванием - почти под окно добрались. И ни туда, ни сюда. Жужжит, воет, прямо под окном, и никак не убирается дальше.

Не знаю, что где перемкнуло, но я оказался в какой-то мутной горячей безысходности. И в ней был текст: это будет слишком долго, ты все равно не выдержишь, какой бы ты ни был сильный и подготовленный, это будет настолько долго, насколько нужно, чтобы оказалось слишком долго для тебя, у нас достаточно времени и ресурсов, когда-нибудь ты не выдержишь.

Пытался отмахнуться, но только сильнее затягивало.

Попытался рассказать другу. Оказалось - почти не дышу; проорался, продышался, потихоньку отпустило.

Косилки продолжали завывать, но мне уже было все равно, как и обычно.

Не мог понять, что так перемкнуло. Меня обычно не раздражают косилки, я могу и не заметить, или выругаться с досады - не более того. Что заснуть не дали - я и не любитель спать днем.

А тут как будто невозможно вырваться из этого, хоть об стену бейся.

– Тебе небось и спать не давали, - сказал друг.

Да уж не без этого. Чего только со мной не делали. Карусель-карусель...

Неокончательный диагноз: Дай мне руку

Он записывает:

"У меня нет слов, чтобы передать этот ужас. Но я и не хочу его никому передавать. Достаточно того, что это произошло со мной".

И все-таки ему хочется не оставаться одному в этом ужасе.

Выписки:

"Чтобы исцелить страдание, нужно пережить его полностью".

Марсель Пруст

Харонавтика: "Никакое ничего"

Сессия N25, 28 августа 2013

М. увидела его, напряженного и сосредоточенного.

– Боишься?

– Боюсь, - признался Лу после короткой паузы.
– Я еще дома испугался, когда подумал, куда еду. Сейчас уже не замечал страха. Дома страх был намного острее, потом я отстранился от него.

– Чего ты сегодня хочешь?

Тут Лу удивился: а чего я, собственно, боюсь? Я могу сам выбирать, я ведь и хотел чего-то вполне мирного: о детстве, о Понтеведре. Очень интересно...

– Правда, интересно. Хочешь начать с этого страха?

– Да.

– Где он у тебя?

Лу прислушался к ощущениям.

– В дыхании, в груди. Как будто воздух внутри проходит через охладитель... Там, за грудиной - холод.

Начали работать. Почти сразу - волна слабости по ногам. Дышать стало легче - как будто расслабился, стало спокойнее. И появилось ощущение размытости, отсутствия своих границ. Когда после, уже дома, он попытался описать это ощущение в отчете, ненароком зацепил память о нем самом, и его сильно затошнило, физически, при спокойной голове, только телом.

Он внимательно следил за "отверткой". Пару раз ему казалось, что он падает - как всегда, вправо, по кругу. Он изо всех сил старался удержать вертикаль, но не понимал, удалось ли ему это или он все-таки начинал падать и ловил себя. М. сказала потом, что только лицо "опадало", но сам он в процессе не мог этого понять, все больше теряя способность ориентироваться в пространстве.

И в какой-то момент - очень сильный, но короткий импульс заплакать. Рыдание. Очень коротко.

Они продолжали работать, Лу продолжать терять вертикаль и удерживаться от падения, ему все больше казалось, что у него нет контуров, четкой линии его физических границ.

В этот раз он начал падать раньше, чем в предыдущих сессиях, как никогда быстро. И с каждой попыткой следить за "отверткой" падение наступало все быстрее. И было ощущение размывания... как расширяется газ... теряет плотность... и размывается...

Он никак не мог подобрать слова для этого.

М. сказала ровным, четким голосом:

– Опиши свои ощущения. Давай, профессионал.

Лу подумал еще и ответил:

– Слабость, не связанная с усталостью или плохим самочувствием, не связанная с физическим состоянием. Стоит больших усилий противостоять, удерживать внимание, не размываться.

– Кажется, что тебя постоянно тошнит.

– Этого я не чувствую...

У него появилось желание скрючиться, стоя на коленях, на полу, головой в пол, обхватив голову - он поискал правильное положение для рук и нашел - вцепиться в волосы. С этой позой оказалось связано сильное желание плакать. О себе. Горе о себе.

М. спросила:

– Что будет, если не сопротивляться этому "размыванию"?

– Не знаю.

– Готов попробовать?

– Готов, - кивнул Лу.

Он постарался не противиться этому состоянию. Как вспоминал потом, в какие-то моменты совсем терял себя.