Женщина всегда гордилась своей независимостью. Если ей не на кого положиться, то она никогда не будет разочарована. Но Джорджия поняла, что начала зависеть от Мэтта, не только потому, что он помог ей во многом, но и из-за компании и разговора. Ей понравилось иметь его рядом, просто зная, что он там был.

И чем больше времени она проводила с Мэттом, тем больше, ее беспокоила растущая привязанность к нему. И ее беспокоили не только ее чувства.

— Ты такая тихая, — отметил Мэтт. — О чем ты думаешь?

Джорджия покачала головой, не желая признавать, что он был причиной ее озабоченности. Но спустя мгновение, поняла, было кое-что еще, что ее беспокоило.

— Шейн всегда брал ваниль, — сказала она.

— Я перешел границу, предложив ему попробовать что-то другое?

Джорджия снова покачала головой.

— Нет. Я просто удивлена, что он был готов. Его отец был строго ванильный парень, — призналась она. — И я думаю, одной из причин, почему Шейн всегда брал ваниль, была подсознательная попытка быть более похожим на своего отца.

Возможно, наличие чего-то общего заставило бы Филиппа уделять больше внимания ему. Но, конечно, она не сказала этого вслух.

— Он всегда был чересчур застенчив и намного спокойнее, чем Куинн. Я подозреваю, что отчасти это из-за того, что он брат Куинна. Моя сестра любит шутить, что Шейн не говорит, так как не успевает вставить и слова.

Мэтт оглянулся на коляску, где Куинн развлекал своего брата комментариями о том о сём.

— Что-то есть в этой теории, — размышлял он.

— Может быть, — признала Джорджия с улыбкой. — Но он говорил с тобой намного больше в последние три недели, чем с кем-либо за последние три месяца.

— Это плохо или хорошо? — осторожно спросил Мэтт.

— Это хорошо, — теперь она посмотрела через плечо на мальчиков в коляске. — Проводить время с тобой хорошо для них обоих.

— И все же ты говоришь так, как будто это плохая вещь, — отметил он.

Джорджия вздохнула.

— Я просто не хочу, чтобы они начали ожидать слишком много, зависеть от тебя.

— Потому что я ненадежный?

— Потому что они не твоя ответственность.

— Почему это должна быть ответственность? — спросил Мэтт. — Почему я не могу просто видеться с тобой и твоими детьми, потому что мне нравится проводить время с вами?

— Ты все искажаешь вокруг, — запротестовала Джорджия.

Мужчина остановился на середине тротуара.

— Я искажаю все вокруг?

— Да. Я просто пытаюсь установить некоторые границы.

— И каждый раз, когда ты устанавливаешь границы, ты только соблазняешь меня нарушить их, — предупредил Мэтт, намеренно опустив свой взгляд на ее рот, и она знала, что он думал о поцелуе.

Джорджия провела более чем достаточно времени, вспоминая каждую мельчайшую деталь их первого поцелуя, и ее губы все еще покалывало от гораздо более короткого, но недавнего поцелуя в кафе-мороженое, и она решила, что это будет умно, внять его предупреждению.

— Я буду иметь это в виду, — пообещала женщина.

Удовлетворенный ее ответом, Мэтт снова пошел по дорожке.

Джорджия шла в ногу с ним, озадаченная и заинтригованная этим человеком. Но это был хороший день для прогулки, таким образом, она пыталась сконцентрироваться на пейзаже, а не расстраивающем соседе.

Женщина всегда смеялась над идеей, что люди двигались быстрее в городах. Жизнь в Нью-Йорке не казалось такой быстрой, когда она двигалась в том же бешеном ритме, как и все остальные. Каждый раз, когда они с Филиппом выходили куда-нибудь, то мчались к метро, которое доставляло к месту назначения. Они всегда спешили добраться туда, куда шли. Как бы странно это ни казалось, но она даже не смогла вспомнить, гуляли ли они с мужем когда-нибудь.

По многим причинам, Джорджия не хотела покидать Манхэттен. У нее не было желания забирать мальчиков от всех их знакомых, но в этом городе она чувствовала себя настолько изолированной и одинокой. Возможно, Филипп не был очень заботливым отцом, но он, по крайней мере, был там, так что она не была полностью предоставлена сама себе. Когда он умер, Джорджия мучительно осознала, как по-настоящему одинока. И даже с четырехлетними близнецами и еще одним ребенком, она чувствовала себя совершенно разбитой.

Когда Шарлотта уехала в Вегас, Джорджия снова осталась одна, хотя и ненадолго. Мэтт переехал в соседний дом, и у нее вдруг появился сосед, друг, доверенное лицо... а может даже и больше.

И она хотела еще больше, даже если не была готова признать это.

За прошедший год, она была ориентирована на то, что она – мать, исключая почти все остальное. Мэтт же заставил ее вспомнить, что Джорджия была женщиной, с женскими желаниям и потребностями.

Она просто еще не разобралась, что собиралась делать с этими желаниями и потребностями.