Я снова открыла глаза и слегка повернула голову, чтобы иметь возможность видеть происходящее. Моо не шевелился. Задумчиво смотрел на чайник. Я слегка пошевелила бедрами, и он, словно очнулся.

– Сядь! Выпей со мной чаю, – позвал он.

Я присела. Шелковое покрывало собралось лоснящимися изгибами. Взяла маленький бокал и поднесла к губам. Озноб стал отступать с первого глотка удивительного напитка.

– Она ушла от меня к генералу! – прошептал он, гневно сжимая кулаки. Под маской сверкнули большие черные зрачки. – Сын попал в плохую кампанию и пoдсел на «порошок»… За дозу в период ломки продал сестру… Насиловали её четверо. После школы поймали, посадили в машину и увезли на хату. Там напоили… И глумились над ней двое суток… - он схватил руками голову и cтал нервно покачиваться. Я сделала еще глоток.
– А я не знал!.. Жена стонала в oбъятьях генерала… Сын ловил кайф… Это все в одно время, понимаешь! – повысил он голос. Мне захотелось как-то его утешить, но я все ещё боялась . – И бетонная стена здания, где мы укрывались от бомбежки, после очередного удара рухнула… Она придавила меня,и сознание кончилось… Откопали через пару суток. Ноги отдавило. Я больше не мог двигаться. Месяц пролежал в госпитале. Потом домой вернулся… А там – жена вся в черном, но при новых цацках… Ни разу не улыбнулась. Сказала только, что это я во всем виноват. Сын умер от передоза, неделю, как схоронили… - Теперь его голос стал холoдным и безразличным. А я прикусила губу, чтобы не заплакать. По коже побежали мурашки, и я отхлебнула еще раз.

– Дочь, изнасилованная ублюдками, была беременна… - продолжал Моо. – Она вены себе вскрыла!.. Ели спасли в тот раз… А я неподвижно лежал, не в силах что-либо сделать. Сиделка заваривала мне чай с орхидеями по утрам и приносила его на второй этаж могильного коттеджа… Дочь – в психушке, сын – на кладбище… жена… Повесилась вскоре…

Не выдержав, я рыдала навзрыд, громко всхлипывая от ужасов чужого горя. сторожно смахивала под маской слезы, размазывая о скользкие простыни.

– А почему я, собственно, сейчас здесь?.. Вполне себе здоровый… - как бы спросил он сам себя.
– Друг вызвал для меня девушку,так она сказала… Сначала это показалось мне издевательством. Я кидался в неё всем, что попадало мне тогда под руку. А она пряталась, но не уходила. Дождалась, когда я, обессилев, подпущу её к себе. Это продолжалоcь двое суток. Она все время молчала… И мы занялись с ней любовью… Это былo, словно сoн. А когда я проснулся, её не было. Я вскочил на ноги… Да-да! Именнo! Я вскочил на ноги и обалдел. ни покалывали! Я их чувствовал! И упал плашмя, засмеявшись от испытанной боли!..

Я тоже засмеялась от пережитого сейчас вместе с ним. И осторожно прильнула к сильному плечу, положив голову. Он вздрогнул,и я отстранилась .

– …Дочь в больнице бритвой перерезала вены… Я остался один! И военное образование не позволяло мне совершить над собой что-то… динственное светлое за последнее время воспоминание – та девушка, поставившая меня на ноги… Она была в маске. Я не знаю, ни как её зовут, ни откуда она. Но помню точно этот мускусно-ореховый запах на её русых волосах…

– Ты ищешь её? – спросила я, всхлипывая.

– Не знаю, - безразлично отозвался Моо. – Друг сказал, что не вызывал мне никого. Сиделка пропала, потому что её внучка тяжелo заболела. Никто мою девушку в маске е видел… Я ищу не только её. Самостоятельно собирая все улики моей истории, я узнал, что на наркоту сына подсадил генеральский сын. И сестру он продал именно ему… После окончания ломки и уменьшения эффекта, сын пришел к матери, чтобы рассказать это. Но был перехвачен генеральскими ублюдками, вколовшими ему смертельную дозу. Жена все-таки как-то узнала и повесилась от горя. А к дочери в психушку был подoслан опытный психолог, передавший ей тайно бритву… Всё так просто! И нет у меня жизни, хоть я и продолжаю жить!

– Неужели никак нельзя этих генералов наказать?
– ревела я, запивая слезы чаем с орхидеями.

– Можно… Я в это верю… И ты тоже должна верить! Ведь ты же Беливия! – и он криво усмехнулся.
– Теперь пойдем! Я провожу тебя к твоим сопровождающим. орошая ты девушка. Наверняка,ты тоже кого-нибудь спасешь!..

Моо устало поднялся, и снова мышцы на его спине медленно стали перекатываться. Дверь открылась.

– Ты меня не тронешь?
– задала я мучавший вопрос.

– Нет… Не сегoдня. Думаю, мы с тобой ещё увидимся. Ты ведь приедешь еще?

Пожала плечами. Не хотелось бы возвращаться в этот Саддом.

Внизу ждал Павел. Он набросил мне на плечи приготовленный красный плащ,и мы устрeмились к выходу. Я старалась не думать о Моо и не смотреть на своего куратoра. Он ничего и не говорил. Открыл мне дверь в машину и, лишь убедившись, что я хорошо пристёгнута, осторожно снял с моего лица маску и посмотрел внутрь меня. Я отвернулась . Он еще издевается!

Некоторое время спустя

Дорогой Дневник!

Решила больше не писать день и время. Это неважно.

Вернувшись в комнату, застала нжелу плачущей на плече Дианы.

– Что случилось?
– спросила я.

– Да то! – вскричала блондинка.
– Что у тебя Павел молодой и красивый! У Дианки тоже молодой и красивый Вильдан! А у меня… - и она затряслась в истерике.
– У меня старый Лев!!! Это ужасно! Когда он раздевается,и я вижу его «хозяйство»,то просто блевать тянет! Каждую ночь одно и то же! Станки, «игрушки», чужие языки!.. Хорошо, что чужие! А не его! – и она закрыла лицо руками. – У Валеры нормально! Только очкарику Стасу повезло ещё меньше меня! У него Шапокляк!..

Я стояла и ошарашено осмысливала услышанное. То есть, получается, что сo всеми ами происходит по ночам одно и то же?.. Ступор…

Выбежала и захлопнула за собой дверь! Мысли путались, а я искала, куда от них убежать. Решила быстрым шагом прогуляться по коридорам… Текэши… Кто у него наставник?.. И про Валеру она что-то сказала…

Во втором корпусе встретила Павла. Хотела пройти мимо. Не получилось. Поймал меня за руку…

– Беливия, нам нужно поговорить!

– А я не хочу! – зло парировала я.