– И не ударил вовсе.
– Поведал я.
– Притворяется, не иначе.

– А я вас за корешей держал...
– Обиженно прогундел Левая рука, горестно махнул и пошел прочь.

– Э, э!
– Обеспокоился я.
– Ты куда? А меня поучить? Двинуть разок по сопатке? Э, ты куда?

Левая рука остановился, посмотрел на корешей предателей, целеустремленно подошел ко мне и врезал под дых. Я бы тоже по лицу поостерегся, мало ли, а сюда и опыт положительный имеется. Я опять отлетел к стене и сполз на пол. Да что ж такое, больно то как! "Сволочь!" Заорал я мысленно. "Еще какая". Обеспокоенно подтвердила Деф. "Как он тебя стукнул сильно. Однозначно, негодяй". "Ты чего..." Второй раз получилось, определенно, больнее. Или обида на подлых друзей придала спарринг-партнеру дополнительные силы, или второе попадание в одно и то же место расстроило организм сильнее. Какое предположение правильное, меня в данный момент интересовало меньше всего, больше всего меня заботила подстава со стороны Деф. "Ты чего ему не помешала?!" Закричал я мысленно. "Договорились же!" "О чем?" Не поняла девочка. "Ты меня защищать должна была". Я был вне себя от злости. "А ты что?" "А я что?" Очень правдоподобно удивилась Деф. От такой наглости я даже растерялся. "Ты сам его попросил". Сказала она. "Зачем я мешать буду? Может быть, ты мазохист, может, тебе нравится?"

Я похлопал глазами. Посмотрел на двух горюющих подельников и пошел прочь. "Ты обиделся?" С любопытством поинтересовалась девочка. Я молчал. "Ну, прости". Я шагал по коридору к лифту с гордо поднятой головой. "Ну, прости". Заныла она. "Я больше не буду. Честно-честно". У дверей лифта с насупленным видом стоял Левая рука. Я встал рядом. Бывший спарринг-партнер недобро покосился на меня, но промолчал. Молчал и я. "Ну, прости". В голос ныла Деф. "Хочешь, я ему руку сломаю?" Она с надеждой прислушалась. "А хочешь, сразу две? В двух местах каждую? Или в трех?" Я закашлялся. Левая рука посмотрел на меня еще недружелюбнее. Приехал лифт, мы зашли внутрь, нажали каждый на свой этаж. Внезапно сосед по лифту выпучил глаза и истошно заорал, вцепившись в свою руку. "Ты что творишь?!" Завопил я мысленно. "Сейчас буду ему руку ломать". Деловито сообщила девочка. "Сначала правую. Вот только не знаю, как думаешь, закрытый перелом сделать, или открытый?" "Не смей никакой делать!" Рявкнул я. "Оставь его в покое щас же!" "Ну, если ты так хочешь..." Неуверенно протянула Деф. "Да! Я так хочу!" "Хорошо, милый, пусть будет так, как ты хочешь". Кротким голосом сказала она. Сосед по лифту перестал орать и, тяжело дыша, уставился на меня. Не знаю, какое выражение было у меня на лице, очень уж меня Деф разозлила, но из лифта на своем этаже он выскочил сломя голову. "Мир?" Ласковым голоском предложила девочка. "Мир". Проворчал я. Ну ее, в самом деле, начнет всем встречным конечности ломать, с нее станется.

Я вошел в квартиру, посмотрел на стену и хлопнул себя по лбу.

– Е, мое!
– В панике воскликнул я.
– А велосипед!

"Бежать надо!" Мысленно воззвал я. "Быстрее, пока не поздно! Пока его в гараже кто-нибудь не нашел". "Поздно". Строгим тоном сказала Деф. "В гараже твоего велосипеда нет". "Как, нет?!" В отчаянье возопил я. "Так, нет". Холодно ответила она. "Напомнить, как кто-то шумел, хотя его просили внимание не привлекать?" Я обессилено опустился на лавочку. Такое глубокое отчаянье я сегодня переживал, пожалуй, впервые. Даже, когда в колодец провалился, даже, когда в водопаде тонул. Да что говорить, когда Федькину компанию встретил и напрочь про Деф забыл, и то легче было. "Не переживай". Примирительно сказала она. "Завтра утром найдем твой велосипед. Обещаю". "Обещаешь?" Я ухватился за ее слова, как утопающий за соломинку. "Обещаю". Важно произнесла девочка. "А сейчас иди руки мыть. И есть". "Какая может быть еда?" Попытался протестовать я, но Деф была непреклонна. "Такая еда. Нужная для твоего организма. А не будешь слушаться, никакого тебе завтра велосипеда". И я поплелся. А что делать? Но не успел я пройти и двух шагов, как девочка очень ласково спросила: "Ничего не забыл?" Я насторожился. "Что еще?" "Ничего больше не забыл?" Еще ласковее спросила она. "Чего забыл?" Переспросил я недоуменно. "Или кого?!" Грозно рявкнула Деф. "А?" Я постоял, затем вновь хлопнул себя по лбу. Эдак и отбить его не долго. "Птичка из Эдема!" Мысленно воскликнул я. "Вот, вот". Подтвердила девочка. "Никакой ответственности. Доверили ему беззащитное живое существо, и пожалуйста. Где оно?" Я оглядел свои плечи. Когда я ее последний раз видел-то? Вроде в челноке она у меня на плече сидела. Перед тем, как... "Что рот открыл?" Как-то очень по-доброму поинтересовалась Деф, и я понял, тут, скорее, надо исходить от обратного, не добрая она сейчас. "Я..." Протянул я беспомощно. Наступила глубокая тишина. "Ладно, живи". Великодушно разрешила девочка. "Вот она". Передо мной возникла птичка, повисшая в воздухе с мирно сложенными крыльями и поджатыми лапками. Она с любопытством блестела маленькими глазками. Я облегченно выдохнул. Птичку будто подкинули, и она взлетела, трепеща крылышками и радостно свистя. Ее перышки рассыпали в свете лампы разноцветные искры, а хвост полыхал длинными радужными переливами. Очень красиво. Открылась дверь, выглянул деда и удивленно воззрился на летающее чудо.

– Ух, ты.
– Восхитился он.
– Это что ж за невидаль такая?

– Да вот, подарили.
– Я скинул кроссовки, одел тапочки. Совсем забыл. Умотала меня сегодня Деф, что и говорить.

– Это где же такие водятся?
– Деда с любопытством глядел на меня.

Я смешался.

– Так, это... К Кольке старший брат приехал. Из командировки. Издалека. Вот он и подарил.

– У Кольки брат есть?
– Изумился деда.
– Вот не знал.

– Так, это... Троюродный. Да.

– И чего это он тебе такую красоту вдруг подарил? Небось, тоже друг твой самый лучший?

– Э... Так не мне он ее подарил.
– Нашелся я.
– Он Кольке ее подарил. А Колька мне.

– М-да?
– Деда смотрел крайне недоверчиво.

– Ну да.
– Подтвердил я как можно увереннее.

– Загадит тут все.
– Деда печально вздохнул.

– Не, не загадит.
– Я довольно заулыбался.
– У нее так пищеварительный тракт устроен, что...

Я замолчал.

– Как устроен?
– Ласково спросил деда.

Я прокашлялся.

– Ест она мало, потому как маленькая совсем. Вот и пищеварительный тракт у нее так устроен. Маленький.

– А, - неопределенно протянул деда.
– Тогда понятно. А кормить ее, чем надобно, ты спросил?

– Э...
– Затянул я по новой.
– Так ведь, это... Фрукты там всякие, виноград поклюет, водички попьет...

– Ну, ежели водички попьет, тогда ладно.
– Согласился деда.
– И во фруктах полезные микроэлементы имеются, да.

– Во-во, - обрадовался я.
– Тем и кормить надо, так он и сказал.

– Кто, он?
– Не понял деда.

– Ну, он. Брат Кольки.

– А звать-то его как?
– Не унимался деда. Вот ведь въедливый.

– Э... Федькой. Федей его звать.

– Это как сына нашего сантехника?
– Уточнил деда. Вот же пристал.

– Ну да. Как его.

– И сколько же лет ему?

– Деда!
– Негодующе возопил я.
– Я есть хочу! Мне руки мыть надо!

– Ну, иди, раз надо.
– Согласился деда.

Я пулей убежал в ванную.

"А врать ты не умеешь". С удовлетворением произнесла Деф.

Во всем у меня деда неординарный. И кушать я могу, когда хочу и что хочу, тут надо добавить, что найду, но принцип ясен. Одно меня не устраивает и сколько я не бился и спорил, результат ноль. Не дает мне деда есть там, я где хочу, не разрешает есть в моей комнате, хоть тресни. Только на кухне и только за обеденным столом. Да, очередной бзик и, как все дедовы бзики, непробиваем. Поэтому я сидел за неизменно разложенным обеденным столом на шесть человек, и жадно поглощал чудовищную гору еды. Это зловредная Деф настояла на обширном увеличении меню. Видишь ли, необходимо пополнить в организме запас того и сего. А если я пытался возражать, встречный аргумент выводился один, причем с пушечной логикой дипломатии канонерок. Тогда завтра я отправляюсь на поиски своего велосипеда один. А мои обличительные мысли о прямой взаимосвязи поступков Деф и последовавших затем событиях в расчет не принимались, ну вот никак.

Мысленное общение мне нравилось все больше и больше. Я мог ожесточенно спорить с вредной космической девчонкой и одновременно поглощать выставленные ей в качестве заложников продукты. Скрипнула дверь, вошел деда. Я мимоходом задумался. А ведь у нас дома все двери скрипят, а смазывать мне их деда не дает. Была как-то у меня попытка убрать протяжный скрип петель двери своей комнаты. Долго он ворчал и сетовал на старческие причуды, позволяемые в его возрасте. А масленку у меня отобрал.

– Славная пташка.
– Произнес деда, войдя на кухню. Как, кухню. Четырнадцать квадратных метров, скорее, столовая. Птичка из Эдема сидела на дедовом плече и клевала из его ладони.