– Тихо, говорю!
– Повторил Колька.
– Слышишь?

– Чу, слышишь?
– Меня разобрало, и я не мог остановиться.
– Не пенье ли русалок звучит средь гула вздымающихся валов? Или то печальные духи поют погребальную песнь над бледными утопленниками, покоящимися в гуще водорослей?

Все настолько ошалели, что никто не посмел прервать монолог. Лишь Настя чуть погодя прокомментировала немного дрожащим голосом:

– Все. Спятил окончательно.

– Классику надо читать.
– Обиженно ответил я.

– Кузьма, это ты?
– Спросил Пашка и посветил под трубу.

Пропавшая и давно съеденная жертва подземных людоедов лежала, закрыв голову руками, и не подавала признаков жизни.

– Готов.
– Прошептал Колька.
– Замочили.

Он подошел к распростертому телу, нагнулся и неожиданно для всех заорал дурным голосом. Все шарахнулись кто куда, и лишь теснота, и запутанность пространства помешала нам разбежаться в радиусе десяти километров от эпицентра. А доныне бездыханный Кузьма внезапно ожил, вскочил на четвереньки и помчался прочь. С колокольным звоном врезался макушкой в водопроводную трубу, после чего сел и фальцетом присоединился к оглашенному ору Кольки.

– Живой...
– Потрясенно пробормотал Пашка и почему-то облизнулся.

Я нащупал в темноте Настину ладонь, сжал.

– Ты чего?!
– Агрессивно прошипела она. Вот оно, всеобщее воспитание в духе эмансипации.

– Это чтобы ты вдруг не потерялась. Тем более, - я постарался придать голосу мужественности, - если что случится, буду тебя защищать.

– Тоже мне, защитник нашелся.
– Презрительно произнесла Настя, но руку не отняла.

Всхлипывающая жертва канализационных аборигенов перебралась в арьергард. Митька осенил нас крестом, и мы по очереди протиснулись в щель. Прыгать пришлось метра на полтора вниз и это с учетом подобия ступеней из глыб обвалившегося внутрь бетона. Перед нами предстал закругляющийся вдаль коридор, одна сторона плавно уходила налево и поворачивала по часовой стрелке, вторая направо и против нее.

– Налево, или направо?
– Вопросил Пашка-диггер и почесал затылок.

– Налево, - Предложил Колька. Я поддержал.

– Все бы вам, мужчинам, налево пойти.
– Презрительно заметила Настя.

Я выпятил грудь, как, никак, мужчиной назвали. Колька тоже приосанился.

– Пойдем направо.
– Твердо сказала Настя.

– Так, голосование.
– Взбодрился Пашка-диггер.
– Оно всегда должно быть. Не важно, куда идти, налево, или направо, или, к примеру, кого первого есть будем.

– Чего будем?
– Кузька аж рот открыл. Деф в ожидании новых событий, прилегла перед телевизором, где в прямом эфире транслировалось наше приключение, и с интересом болтала в воздухе ногами. А что, по-другому объяснить не могу, по крайней мере, я чувствовал именно так.

– Так всегда бывает.
– Авторитетно сообщил Пашка.
– Если завалило группу людей и выбраться нет возможности, они голосуют, ну, или тянут жребий, к примеру, кого первого съесть, чтобы выжили остальные.

– Ты, Пашка, в своих туннелях когда-нибудь совсем спятишь.
– Уверенно произнесла Настя.
– И станешь таким же, как вон...
– Она посмотрела на меня. Я насупился.

– Да я проголодался просто.
– Пашка смутился.

– Ты действительно, за аппетитом следи.
– Недовольно проворчал я.
– Всех дам нам тут перепугаешь.

– Ты про кого?
– Настя изумленно огляделась.
– Про пауков и мокриц? Где тут дамы, кроме меня?

– Да есть еще.
– Неохотно промолвил я.
– Не то, чтобы дамы...

Деф изумленно привстала с персидского ковра, а дальше я не помню. Когда я пришел в себя, Кузька шептался с Пашкой, Колька распускал хвост перед бурно дышащей Настей, а Митька крутил головой, с интересом следя за остальными, точно зритель на телешоу. Вот ведь, Дом два, прямо. Что случилась то? Я прокашлялся.

– А, очнулся!
– Настя обвиняюще ткнула в меня пальцем, ее глаза странно блестели, зрачки пульсировали. Что тут было? Я поежился.
– Ну, и кто я?
– Потребовала Настя, гордо приняв передо мной позу манекенщицы. Я закашлялся.
– Ты, это...
– Неопределенно начал я, но тут меня толкнул в бок Пашка. Спас прямо.
– Ты не обращай внимания.
– Прошептал он.
– Тут газы болотного происхождения. У Насти временная потеря ориентации. С рассудком вместе. Не важно. Будет что говорить, соглашайся.

– Да как соглашаться?
– Шепотом не согласился я.
– Она, вон, на кусок бетона залезла, щас свалится, и чего?

– Не свалится.
– Прошептал Пашка.
– Она вокруг лома недавно такие кульбиты творила, мама моя.

– Это как?
– Я расстроился, что не увидел.

– Видишь, лом вертикально промеж кусков бетона воткнут?
– Прошептал Пашка. Я кивнул.
– Вот вокруг него Настя такое отплясывала, е-мое. Стриптизерши отдыхают.

– Она что, раздевалась, что ли?!
– У меня глаза на лоб полезли.