— Проваливай, бродяга!

Глетчер небрежным жестом вынул из-под плаща несколько золотых монет и швырнул их на прилавок. Кабатчик тут же сделался вежливым и предупредительным:

— Выпить желаете, господин хороший?

— Комнаты свободные есть? — спросил эльф, краем глаза наблюдая за посетителями.

Лицо кабатчика вытянулось.

— Комнаты после заката не сдаём.

— Как это? — удивился эльф, выгибая бровь. — Золото у меня есть, заплатить могу.

— Заплатить-то вы можете, да я взять не могу, — покачал головой кабатчик.

— Почему это?

Кабатчик помялся, но потом ответил:

— Боимся графских приживал. А ну как затешутся?

— Кого-кого? — переспросил вампир.

— А, да ты, господин, верно, нездешний, раз ничего не знаешь? — догадался кабатчик.

— Нездешний, — подтвердил юноша, нервно выстукивая пальцами по прилавку.

Глаза кабатчика округлились, он заметил длинные ногти на пальцах эльфа.

— Вампир, — пролепетал он со страхом, закатывая глаза, будто в припадке или обмороке.

Впрочем, несколько звонких монет быстро вернули его к жизни. Кабатчик вытер со лба пот, посмотрел по сторонам и, понизив голос, спросил:

— Господина Арсэ разыскиваете?

Глетчер неопределённо дёрнул плечом, повертел головой и вдруг застыл с раскрытым ртом, увидев в одном из углов кабака Фарру, которая пила что-то из большой кружки и с аппетитом прикусывала рыхлый бутерброд. Воспоминания нахлынули на него, он быстро встал, движимый ими, и подошёл к ней.

— Фарра! — радостно воскликнул он. — Как ты здесь оказалась?

Но он позабыл, как теперь выглядит. Эльфийка его, конечно же, не узнала. Она испуганно проглотила кусок, поперхнулась, запила его из кружки и отмахнулась:

— Подать мне тебе нечего, иди своей дорогой.

— Так ты меня не узнала? — недоуменно спросил юноша.

— Знать тебя не знаю. А если меня в покое не оставишь, — добавила она с испуганной угрозой, — тебе не поздоровится!

— Но это же я, Камир, — расстроился эльф. — Как же ты меня не узнала?

Её лицо стало холодным, и она проронила:

— Понятия не имею, откуда ты это имя знаешь, однако же не смей его именем называться! Убирайся подобру-поздорову!

— Да раскрой глаза! — Глетчер быстрым движением сдёрнул с головы капюшон, не осознавая, что этим лишь усугубит ситуацию. — Это же я, и теперь не узнаёшь?

Её непонятная агрессивность ошарашила его. Он не понимал, почему она испугалась или почему её взгляд стал таким жестоким, когда он назвался. Он позабыл, что теперь с эльфом, каким он был, ничего общего не имеет.

— Что ж мне сделать, чтобы ты мне поверила… — поморщившись, пробормотал эльф.

Тут взгляд его наткнулся на арфу, лежавшую рядом с эльфийкой. В том, что эта арфа была эльфийская и, может, даже его собственная, он почти не сомневался.

— Ага, — воскликнул он, — я тебе сыграю, и ты мне поверишь!

Он схватил золотую арфу, но тут же с воплем физической боли уронил её и с ужасом увидел, что его пальцы обуглились. Ведь струны на арфе были из солнечных лучей, как он мог позабыть об этом! Глетчер пошатнулся и попятился, вспомнив, кто он теперь. Он накинул капюшон обратно на голову, с горечью произнёс: «Ай-элломэль, коринна! Прощай!» — и с лёгким звоном растворился в полумраке кабака.

Он не знал, что Фарра после долгого молчания прошептала неуверенно: «Камир?»

Он не знал, что она вскоре вернулась в Стартон, к его матери, и рассказала, что видела пропавшего эльфа в очень странном месте и не менее странном обличье.

Эльф не знал этого. Знал он только одно: прошлая жизнь его была для него навсегда потеряна. И осознание этого причиняло ему гораздо больше боли, чем обожжённые пальцы.

========== Дитя во тьме. Часть 16 ==========

Как бы то ни было, Глетчер в этом городе неплохо устроился. Спал он на кладбище, обнаружив подходящие для вампиров склепы и подземелья, уходящие глубоко во тьму. Ночами он охотился, и редко охота была неудачной: людей в городе было много, охотился он в разных кварталах, лишнего внимания к себе не привлекал.

С прошлым он смирился, и оно его более не преследовало. Но за ним неотступно следовал призрак его любви. В тяжёлых дневных снах вампир часто видел Сэнну. Она с улыбкой манила его к себе, он бросался вперёд, но она исчезала, а он просыпался с криком или стоном, чтобы на другой день увидеть этот кошмар снова.

Так прошло несколько лет.

Однажды он пробудился от кошмара и долго стонал, обхватив голову руками. Сожаления были как никогда остры. Юноша выбрался из склепа и отправился на охоту. Найти себе жертву и напиться крови — вот как он жил эти годы, больше его ничего не волновало. Да и это не волновало, если уж начистоту.