Прибрала кухню, а то завтра, то есть, уже сегодня, - обычная субботняя стирка, так что работы хватит. Кирилла всё нет. Решила сесть к компьютеру и нашла твой привет. За комплимент спасибо, только мне кажется, что ты преувеличиваешь. Мягко говоря. Ладно, не буду насчёт своего вида: о драконах ни слова.

Значит, ты считаешь, что дело закончено... А у меня тревожное чувство, что не ради моих "египетских" глаз повёз меня Лэрри поить сакэ. Из Японии или нет - тебе виднее! Ну, не знаю: я-то всегда всего боюсь, а сейчас выбилась из сил, измаялась, извелась. От Лэрри устала тоже. По-моему, предел его желаний - покидаться тортами. Знаешь, у них в сериях часто показывают, как люди швыряют пиццей, пирожными, вообще, всякой прилипчивой и рассыпчатой едой, чем попало, друг другу в лицо и при этом страшно довольны. Публика визжит от восторга.

Приятно было посидеть вдвоём, правда? Как в старые добрые... Боже мой, неужели когда-нибудь станет спокойно у меня на душе? Свежо предание.

Я очень беспокоюсь, где Кирилл, что с ним. Я тебе, кажется, ещё с работы писала, что звонила домой целый день, где-то с одиннадцати, но мальчишка не отвечал. И я не знаю, спал ещё или уже отсутствовал. Волнуюсь.

Да, Мишка талантлив, это бесспорно. Неудачник только. Или из тех, кого признают после смерти? В таком случае, ты тем более прав. Странный он всё же какой-то. Ещё с этой любовью к Зинаиде. Опять же, я поняла бы, если бы он воспылал к ней низменной страстью, но любовь - это же по идее благородное чувство... Должно было бы являться таковым, ты не находишь? Но - к Зинаиде? Наверно, я рассуждаю по меньшей мере глупо. Знаешь, ты уж прости, но мне всё-таки Блок как-то нравится больше. А если твой Мишка способен придумать "По вечерам над ресторанами", тогда, конечно. Только ведь вряд ли, а? Ну, я не знаю. Наверно, я действительно к нему предвзято... Не люблю его почему-то... Нет, всё равно, пожалуй, прав ты, а не я.

Подожди-ка... Вроде дверь шебуршит...

Показалось.

А Марго ты слышал у костра? Её песни мне показались очень близкими. В них столько тоски, столько боли! Я плохо слушала, потому что Зинка всё время трещала в ухо. Я думала, дырку у меня в голове просверлит. И всё про деньги и про то, как сильно Олег её любит. Боже мой, кажется, это произошло вечность назад.

Слушай, Павлик, я не знаю, что делать с Кириллом... Может, в полицию звонить... Нет, глупо. Да и ты-то ведь дрыхнешь, небось... Ладно, подожду ещё.

Интересно, остались после Марго какие-то записи? Вот она что-то такое спела про Золушку, которая так Золушкой и осталась, а хрустальный башмачок ей только приснился. Это точно про меня. И царевне из её песен никогда не удалось вылезти из проклятой лягушачьей шкуры... И Принцесса на Горошине побродила, помаялась, а потом взяла, в конце концов, да и выскочила замуж... Как в тюрьму...

Мне сейчас пришло в голову, что Марго любила сказки, значит, могла бы быть самой прекрасной мамой на свете... И Кирилл вырос бы другим...

Почему реальность иногда бывает такой жестокой? Особенно к людям талантливым? Почему поэты бывают нищими и никогда счастливыми? Интересно, возникнет когда-нибудь общество, где творцы (я имею в виду, настоящие, не на продажу и не графоманы) будут сыты, одеты и довольны собой? Или человек в состоянии сочинить что-нибудь приличное, только если у него ничего, кроме таланта, нет? Должен ли человек страдать для того, чтобы из-под его пера вышло что-нибудь путное, или это не является обязательным условием? Априори: голоден Мишка, пьян в стельку, значит, жди от него шедевра? Мучается Марго - опять же выйдет нечто...

И обратная связь. Может ли страдание раскрыть и вычеканить в человеке талант? Почему тогда я стихов не пишу?

Паша, я в ужасе. Не могу больше. Пойду хоть госпитали обзвоню. А если Кирилл ещё сядет за руль, тут-то мне конец и придет.

Клара. 15 июля, суббота, 11-45

Кирилл явился в районе трёх утра. Пропитанный алкоголем и табаком, весь какой-то заплёванный... Сперма, что ли... Но я рада, что пришёл и живой.

Он ещё спит. А я стала собирать стирку... Вошла тихонько к нему в комнату просто, чтобы подобрать его вещи... Вечно валяются, где попало... Разбросанные... И нашла письмо. Из джинсов высунулся кончик. От Марго. То самое. Я вытащила, не стирать же его вместе со штанами, в конце концов.

Паша, можешь надо мной смеяться, судить меня, как хочешь, только я не сдержалась и письмо это прочитала. И в голове образовалось такое, что решила сунуть письмо в скэннер и послать тебе. Пусть я тысячу раз не права, но я должна с тобой поделиться, иначе просто лопну от избытка чувств. Прочти и напиши, что ты об этом думаешь. И не забудь стереть немедленно после того, как прочтёшь. Обязательно сотри, слышишь?

"Кирилл.

Я знаю, что была тебе плохой матерью, то есть, что я - совсем никакой. Сейчас вот пытаюсь исправить, а в моих силах не так уж много. И слишком поздно. Ты - взрослый человек, с устоявшимися желаниями и стремлениями. Мне не остаётся ничего другого, как решиться на этот последний, отчаянный шаг. Или отчаявшийся? Вот смешно: русский язык позабыла.

От всей моей заблудшей души надеюсь, что моя смерть спасёт тебя. Значит, я должна сделать то единственное, что ещё могу.

Я искала тебя в ту ночь. Хотела поговорить. Узнать, каким ты стал без меня. Крутилась вокруг палатки Олега, потому что видела раньше, как ты отправился туда отдыхать. Понятно, наши песни вряд ли могут тебя заинтересовать... Спать же на природе, должно быть, приятно. Я видела, как ты выскочил из палатки. По дороге ты как будто чистил какой-то твёрдый предмет мягкой тряпкой... Потом с ужасом сообразила: это был пистолет. Ты пытался впихнуть его во что-то... Шапку, что ли... Сначала я не была уверена, ни что за предмет, ни в том, шапка ли это, ни в том, серая ли. Всё-таки темень стояла глубокая. Ну а утром поразмыслила хорошенько и, в конце концов, обо всём догадалась. Совсем недавно... Сопоставив факты, вдруг всё поняла.