Внутренняя дрожь не давала заснуть. Слушал разговоры солдат.

– Слыхали, ребята, один зек прибил свой х... большим гвоздем к табуретке?
– сказал кто-то.

– Шо он, дурной?!

– Да не-е, хочет попасть в больницу отдохнуть.

– Тут один, - начал кто-то, - по этой же причине полгода тому сожрал кровать!

– Да шо ты гонишь, - раздался голос, - как можно сожрать кровать?

– Очень просто. Он разобрал сетку, на которой лежит матрас, на мелкие части и проглотил.

– Шо кровать, - подхватил следующий, - тут один отрезал от бушлата железные пуговицы и пришил их себе на голую грудь, в два ряда.

Под эти разговоры я забылся сном.

Весь март я не ходил домой. Ира тоже не приходила. Иногда вечерами играл на баяне. Ребята пели. Особенно старался Иван, огромный детина под два метра ростом. Не Иван, а полтора Ивана. Служил он помощником поварихи. Небольшой пристройкой к казарме прилепилась кухня и столовая. Там он и находился целый день. Поговаривали, что спит с поварихой, женщиной лет этак под пятьдесят пять, а то и больше. Вылитая Баба Яга. Добродушный, флегматичный, как, впрочем, многие крупные люди, Иван усаживался рядом.

– Ну шо, Эдуард, давай "Ничь яка мисячна".

Орал он громко, нечисто и был очень доволен собой.

Я обдумывал варианты мести: "Игорь будет первый. Подожду его у брамы и засажу нож в бочину". Прокрутился черно-белый фильмец с этим эпизодом. От эпизода стало жутковато. Не мог я первым кому-либо причинить физическую боль, хоть и поучал Вовка Борчанов: "Всегда бей первый, а то шанса может не быть". А тут засадить нож, да еще в бочину! "С Ирой будет гораздо сложней. Нам нужно объясниться, я должен услышать ее слова. Конечно же, будут слезы. Что мне делать с ней? Зарезать - не могу! Устроить отелловский номер - не хочу!" Подавленные эмоции продолжали истязать душу, ввергая в уныние. Самоистязания вконец извели меня. Я стал раздражителен, что не свойственно мне. "Спрошу у нее, что мне с ней делать?"

Служба шла своим чередом: сутки на вышке, сутки различных занятий, стрельба, иногда рытье окопов, обязательный политчас.

Апрель. Теплело. Там и сям вокруг зоны между холмиками грязного снега черными нотами копошились вороны. Лейтенант объявил, что мы завтра идем на поле учиться рыть окопы из позиции лежа. Утром сержант уложил нас по полю, каждого с саперной лопатой, и скомандовал:

– Начинай!

Рядом со мной лежал сельский паренек Петро - копал, как крот. Стало моросить. Я ковырял мокрую землю. По лицу текло. Сержант с лейтенантом курили поодаль.

– Петро!
– позвал я тихо.

– Чого?

– Слухай! Я дам тоби пачку "Авроры", а ты лягай на мое мисце и копай дали. Ну шо?

Петро долго не думал:

– Давай! Повзы на мое мисце!

Быстренько переползли. Можно расслабиться и закурить. Многим еще копать да копать, я пока подумаю.

Военный оркестр

Через несколько дней к нам приехал капитан Сокол и сообщил, что дальнейшее прохождение службы я буду проходить при полковом оркестре. Меня перевели на улицу Пушкинскую в духовой оркестр, находившийся в одном здании со штабом полка. Там же была рота обеспечения и взвод связистов. В мои обязанности входило играть на альте и заодно заниматься художественной самодеятельностью полка. Три трамвайных остановки от дома! Мечта!

Оркестром, состоящим из сверхсрочников, руководил майор Глазунов. В мои внемузыкальные обязанности входило мытье полов в оркестровой, в коридоре, в кабинете майора и натирание их мастикой. В оркестровой стояла двухъярусная кровать. Внизу спал бесквартирный сверхсрочник по фамилии Ших, он играл на большом барабане.

Мне бы радоваться, что больше на вышке не стоять, окопы не рыть, до дома близко - да в сердце грусть затаилась. Сцена их объятий не раз прокручивалась перед моим внутренним взором.

Предстоял первомайский концерт, надо было поработать. Служил со мной еще один мой хороший товарищ Игорь Жыхович, все его знали как Марата, и, как многие мои украинские друзья, рос он без отца. Марат не играл с нами в футбол, а серьезно занимался в кружке народного танца, и из него вышел хороший танцор. Был у него очень впечатляющий сольный выход "присядка" (на Украине "ползунец"). В положении "приседание" он поочередно в быстром темпе выкидывал перед собой ноги. Во время исполнения номера ему ставили на голову стакан с водой, и Марат умудрялся не пролить ни грамма! С этим номером он всегда снимал аплодисменты. Хор, пара певцов, инструментальный квартет, Марат подготовил сольный танец - концерт удался.

Довольный капитан Сокол попросил майора Глазунова отпустить меня на пару часов к семье. Майор дал увольнительную до отбоя, напомнил, чтоб не забыл помыть и натереть полы.

Объяснение

Был светлый, теплый майский день. На улицах - следы первомайского парада. Там и сям мелькали люди с нарушенной координацией. Из окон доносилось хоровое пение. Праздник шлялся по городу.

Я не знал, как мне с Ирой говорить. Убивать ее давно уже расхотелось. Этого козла, конечно же, проучу, но что мне делать, когда приду домой?