– Да ты чего, Эдик? Конечно, не буду!
– уверил меня Алик.

Вместе мы подошли к девчатам, поболтали с минуту, и, попрощавшись со всеми, мы с Ирой ушли. Алик остался стоять с девочками.

У нас с певцом, солистом нашей солдатской самодеятельности Валерием Дусанюком сложились приятельские отношения. Интеллигентный, начитанный парень, он тяжело переносил солдатскую службу и даже как-то пытался отравиться. Еще до армии он встречался с девушкой Олей, которая в это время жила одна в своей маленькой квартирке. Зная от меня, что отношения у моей жены с моей матерью не складываются, пообещал поговорить с Олей, чтобы хоть какое-то время Ира пожила у нее. Валера помог, и в скором времени Ира перебралась к ней. Виталик, естественно, остался с моими. Я сказал маме, что это ненадолго.

– Хоть никто нервы портить не будет!
– фыркнула мама.

Середина декабря. Холодно. Небольшой снежок приятно звенел под сапогами. Закончив по-быстрому с мытьем и натиранием полов, выписав себе левую увольнительную, в приподнятом настроении, в ожидании сладкой ночи я шагал домой. О своем разговоре с Аликом старался не думать, надеялся, что тот забудет о нем. Вот уже неделя, как Ира живет у Оли. Полный надежд на ближайшее будущее, я направлялся домой. "Приду, переоденусь в свою одежду, будем сегодня спать с женой - впервые за нашу совместную жизнь в отдельной квартире". Хозяйка квартиры, Оля, часто ночевала у своей старшей сестры.

Недалеко от дома встречаю брата.

– Эдик!
– взволнованно заговорил Лёня.
– Только что, вон по той улице, шла Ира с каким-то высоким парнем.

Ничего не сказав, как был в шинели, я ринулся за ними. Они шли в направлении квартиры. Алик рассказывал что-то смешное, Ира заливалась веселым смехом. Я шел поодаль. Чем ближе приближались к квартире, тем сильнее давило на сердце. Не мог же я подбежать и остановить! Ведь сам просил проверить!

Квартирка находилась на улице Зеленой, напротив кинотеатра "Зирка", в полуподвальном помещении. Они зашли! Быстро темнело. Я встал в подъезде напротив квартиры. Закурил. Они зажгли свет. Сомнений нет - она наверняка спала с Драником! Муки Отелло - ничто в сравнении с тем, что я испытывал в эти минуты! Смотрел отрешенным, умирающим взглядом на занавешенное окно. Свет погас! Зажглась маленькая настольная лампа. Подошла точка кипения. Больше ждать я был не в силах! Не мог допустить их соития! Быстрым шагом я направился в подъезд, подошел к двери. Остановился. Прислушался. Радио играло "Смерть Озе".

Все! Со всей силой, всем, что накопилось, разъяренным быком я бросился на дверь. Со страшным грохотом дверь, вырванная из петель, ввалилась в комнату, аккурат напротив кровати, на которой рядышком возлежали, ужасно перепуганные, он - в трусах, она - в трусиках и лифчике, говнюк и блядь!

По прошествии многих лет при воспоминании этого эпизода у меня всегда поднимается давление. Эпизод, после которого у меня начался новый отсчет времени, новое восприятие реальности. Начитавшись сказок, плавно перешедших в научную фантастику, вернулся в сейчас, в эту реальность, в эту минуту. Любовь - всего лишь мечта! Непостижима, как вселенная!

– Ну что? Лежите?
– опасно прохрипел я и сел на табурет у кровати.

Алик, изрядно напуганный, заблеял:

– Ммы вот... хотели... жжурнал посмотреть...

– Да!
– пискнула Ирка.
– Хотели...

– Почитать собрались?!
– произнес я с кривой улыбкой.

– Эдик, я же обещал!
– промямлил Алик.

Затравленным взглядом перебегая глазами с его лица на мое, Ира пропищала:

– Что обещал?

– Ты не прошла испытание!
– произнес я утробным голосом.

– Какое испытание?
– широко открыв глаза, полные вот-вот прольющихся слез, вжавшись в спинку кровати, начиная понимать, что произошло, прошептала она.

Я встал с табурета, взял его одежду, висевшую рядом на стуле, вышвырнул в дверной проем, рявкнув:

– Пошел на х...!

– Дай мне одеться, - дискантом пропел Алик.

– Пошел вон!

Он вскочил с кровати, бочком протиснулся мимо меня, захватив с пола туфли, выскочил в коридор, подхватил с пола одежду и был таков. Нет ничего страшнее разъяренного рогоносца! Я поднял дверь. Прикрыл дверной проем. Жена сидела на кровати обняв колени, подтянутые к подбородку. Маленький, несчастный воробышек. Но не было жалости в моем сердце! Я осмотрелся. В комнате стоял шкаф, за которым стояла двухконфорка. От шкафа к крюку, рядом с дверью, натянута бельевая веревка. Я оборвал ее и... начал вязать петлю... Ира, наблюдавшая за мной исподлобья, приподняла голову. В глазах появился страх. С маниакальным спокойствием я старался сделать красивую петлю. Петля получилась красивая. Еще раз осмотрев комнату, нашел подходящую трубу, уходившую в стену, и... деловито начал вязать конец веревки к ней...

– Эдик, что ты делаешь?
– прошептала Ира, сглотнув слюну.

Закончив приготовления, я медленно подошел к кровати.

– Я сейчас выйду покурить, - тихо, чужим голосом проговорил я, - когда вернусь... ты должна будешь висеть в этой петле!

– Эдик! Ты что? В самом деле? Нет, нет, не надо!

– Да! Когда вернусь, ты должна висеть! Поняла?!

Ира прижала кулачки ко рту и мелко задрожала. Я вышел на улицу. Удивительно, но на этот грохот не появился ни один из соседей. Дом был двухэтажным, может быть, на верхнем этаже никого и не было.

Когда я вернулся, она сидела в той же позе с кулачками у рта, слезы струились маленькими ручейками. Я присел на кровать. Слегка отодвинувшись, испуганно-влажными глазками Ира смотрела на меня. "Как же я ее любил! Почти поверил, что у нее с Драником ничего не было. Не надо было мне устраивать эту дурацкую проверку. Как же жить теперь?"

– Эдик! Я люблю тебя! Это правда! Правда!
– торопливо заговорила Ира.
– Ты не думай... у нас бы ничего не было... Просто я легла в кровать... думала, что он скоро уйдет, а он... разделся и лег... И тут ты ворвался.