Когда в помещении снова появился Властелин, накинулась на него, как раненый зверь на желающего добить его охотника. Словно терять мне было уже нечего.

— Отведи меня к нему! — шипела ему в лицо, пока он цепким захватом удерживал мои запястья. — Отведи!

Сине-алые глаза полыхнули таким ярким огнем, что в какой-то момент вернулся прежний страх, который я испытывала к этому существу. И вспышка ярости угасла, сменившись напряженным ожиданием. Я обмякла в руках Властелина, молча признавая его власть надо мной и словно прося прощение за вспышку.

— Ты разочаровала меня, Тея, — послышалось ответное шипение, пробравшее до мурашек.

Миг и я стояла в помещении уже одна, беспомощно оглядываясь. С ужасом поняла, что все испортила. Из-за собственной глупости не смогу получить сегодня такую желанную живительную кровь высшего существа.

— Прости меня, прости! — залепетала, протягивая руки в молитвенном жесте в том направлении, откуда Властелин обычно появлялся.

Ответом служила тишина. Неужели он больше не придет никогда? Уже не считает достойной своего покровительства? На какое-то время эта мысль просто парализовала. Что меня ждет без его помощи? Страшно даже представить.

Потом вернулись звериные инстинкты и я зарычала, опуская руки и с вызовом расправляя плечи. Плевать! Я все выдержу и смогу дать отпор кому угодно. Только бы выбраться из этой клетки! Забрать своего мужчину и бежать, пока не найдем подходящее убежище. В голове замелькали картинки, как мы вместе охотимся, пьем кровь других существ и друг друга.

От последней мысли по телу пробежала дрожь возбуждения. Его крови я хотела больше всего на свете, пусть даже она окажется не такой питательной, как человеческая, и не такой дурманящей, как кровь Властелина. Но я хотела именно кровь Энния. Сжать этого мужчину в объятиях, наслаждаясь безумно приятным запахом, проткнуть клыками мягкую кожу и, чувствуя, как его собственные зубы делают со мной то же самое, смаковать до бесконечности. Тело били судороги от чудовищного возбуждения, которое я никак не могла унять. В исступлении раздирала ногтями кожу, пытаясь избавиться от этого безумия. Кричала от боли и невозможности утолить свою страсть. Бешеную тягу именно к его крови.

Меня спасли новые звуки, ворвавшиеся в затуманенное сознание. Ощутила, что подземелье пополнилось новыми обитателями. Донесся истошный женский крик, в котором я каким-то чудом узнала голос Криспины. Потом рычание Цинана и подвывание Гая. Видимо, мои инстинкты уже лучше подмечали детали, позволяя вычленить знакомые нотки. Я безошибочно знала, кто теперь находится в подземелье в других камерах.

Мысль о том, что больше не одна наедине с собственным безумием и не желающим идти на контакт Эннием, вызвала на губах мрачную улыбку. Только вот станет ли от этого легче? И хоть мне было плевать на новых узников Обители, даже на Криспину, я все-таки поочередно послала им мысленный призыв.

Ответила на него лишь подруга, беспрепятственно позволив вступить с ней в контакт. Остальные отреагировали враждебно и я предоставила их собственной участи. По крайней мере, теперь есть с кем общаться и с кем делить свою боль. Что-то подсказывало, что это принесет облегчение нам обеим.

Поразило, что Криспина не могла воздействовать на меня так же, как я на нее. Не могла проникать в мою голову и призывать. Только ждать, пока я сама с ней свяжусь. Я посылала ей картинки того, что пришлось пережить мне. Разумеется, за исключением всего, что связано с Властелином и Эннием. Это только МОЕ! Никому не позволю проникнуть в эту часть моей души. Но я рисовала перед подругой образ поглощения первой жертвы и что я тогда сделала не так. Подсказывала, как лучше поступать ей самой. Я даже присутствовала при первой трапезе Криспины и благодаря мне ей удалось сразу сделать все правильно. Фулвий, которому поручили следить за перерождением девушки, не скрывал восхищения успехами подопечной, не подозревая, кто приложил к этому руку. Я только усмехалась.

Странно, но делала я все это не потому, что мне было какое-то дело до Криспины. Просто ради развлечения, чтобы чем-то занять себя в заточении. Не более. Все ждала, что Властелин придет снова, но шли дни, а этого так и не происходило. И я смирилась с тем, что он и правда предоставил меня собственной участи. Да и выдерживать жажду становилось все легче. Организм привыкал к четкому расписанию и научился легче переносить ожидание. Жажда все же иногда брала верх и причиняла мучения, но это происходило все реже.

Иногда из любопытства изучая то, что происходило в соседних камерах, я видела, что так у всех. Всех, кроме Энния. У него перерождение проходило настолько тяжело, что наставники тревожились. Одной жертвы ему по-прежнему было мало и Эрбину пришлось согласиться на исключение в его случае. В конце концов, с демонитом особый случай. Он изначально не был обычным человеком, как другие. С ним все приходилось делать методом проб и ошибок.

И все же только регулярная подпитка кровью Гилеры, на которую Эрбин тоже скрепя сердце согласился, позволяла Эннию хоть как-то переживать то, что с ним творилось. Я пыталась подробнее расспрашивать наставника о том, что происходит с демонитом. Но если о других он говорил охотно, то информацию про Энния приходилось словно клещами вытаскивать. Все, чего я добилась, так это тех сведений, что его перевели на двухразовое питание и официально одобрили подпитку кровью Гилеры. Но судя по мрачному виду Эрбина, его тоже беспокоило то, что происходит с демонитом. У меня все холодело внутри, когда я представляла, чем все может обернуться.

— Вы же не убьете его в итоге? — как-то спросила напрямую, когда наставник, как обычно, посетил мою камеру утром.

— Трудно сказать.

Безжалостные холодные слова уязвили в самое сердце.

— Неужели вы и правда всерьез задумываетесь об этом?!

— Он может быть опасен, — последовал короткий ответ.

— Мы все можем быть опасны! — процедила я.

— Но от таких, как мы, даже в самом худшем случае известно, чего можно ожидать. Иное дело это существо. С самого начала было плохой идеей передавать ему дар крови, — он нахмурился, явно досадуя на то, что Властелин и Гилера приняли такое решение. — Но кое-кто совершенно голову потерял, а другому захотелось поэкспериментировать, — бросил он не слишком почтительное высказывание в адрес тех, кто стоял несомненно выше него по положению.