— Вы позволите нам навестить его? — снова встряла рыжая и я подозрительно прищурилась.

Какого нечистого она лезет в то, что ее не касается?

— Не думаю, что это хорошая идея, — к моему облегчению обрубил надежды Агелы наставник. — Мы не знаем, как может повлиять на Энния постороннее присутствие. Нормально он реагирует только на брата. Он сейчас с ним, так что о демоните есть кому позаботиться, — при последних словах Эрбин многозначительно посмотрел на меня и я кивнула, почувствовав некоторое облегчение.

По крайней мере, Энний сейчас не один, его не бросили на произвол судьбы.

Дождавшись, пока внимание новообращенных полностью сосредоточится на занятии, Эрбин заговорил снова:

— Давайте немного обсудим то, что наверняка заботит каждого из вас. Поделимся тем, как проходил этот месяц и что вы испытываете по этому поводу. Вы должны понять, что не одиноки в своих ощущениях. Каждый в той или иной мере проходил через то же самое. Думаю, от этого многим из вас станет легче.

Ребята неуверенно переглядывались, многие тут же опускали глаза. Я же и вовсе залилась краской. Рассказывать кому-то о том, что тогда происходило, было как-то неловко. Я воспринимала это, словно постыдную тайну, которую хотелось спрятать в глубине души и никому не показывать. Но чем больше размышляла над предложением Эрбина, тем больше понимала — он прав. Если оставить это внутри в таком вот виде, оно воспалится, словно зараженная рана, и со временем станет только хуже. Я вновь и вновь начну это прокручивать в голове и не смогу пойти дальше.

— Кто хочет высказаться первым? — мягко спросил наставник, понимающим взглядом обводя каждого из нас. И я неуверенно подняла руку, хоть и чувствовала себя так, словно решила выставить грязное белье на всеобщее обозрение. — Прошу тебя, Тея.

Эрбин ободряюще улыбнулся.

Все взоры устремились на меня, но странно — впервые я не читала ни в одном из них враждебности. Напротив, все, даже ненавидящая меня белобрысая, безмолвно поддерживали. Это новое ощущение придало сил и заставило заговорить. Пусть опустив голову и обхватив плечи руками, но все же произнесла:

— Это словно была одновременно я и не я. Трудно объяснить, что чувствовала. Будто контроль над телом взяла какая-то иная часть моей души, о которой даже не подозревала раньше. Мне было плевать на все, кроме крови. Я не испытывала эмоций и привязанностей…

Тут я запнулась, не зная, стоит ли говорить о том, что одна привязанность все же осталась. Потом решила, что об этом все же умолчу. Пусть это останется только моим.

— Сейчас, когда вспоминаю то, что делала тогда, мне стыдно. Хочется сквозь землю провалиться. А забыть не получается, как ни пытаюсь. Пусть умом и понимаю, что тогда ничего не могла сделать с собой.

Моя откровенность будто прорвала сдерживаемую плотину. Другие тоже заговорили, делясь тем, что пришлось пережить. В какой-то момент никто больше не прятал глаза. Все доверчиво смотрели друг на друга и понимали, что тут нет никого, кто бы осудил хоть за что-то.

Как же прав оказался Эрбин — поделиться с теми, кто пережил то же самое, иногда лучший способ преодолеть и пойти дальше! Понять, что не только с тобой это случилось и не только тебе приходится внутренне бороться с последствиями. А исповедь Цинана о том, что он лишил жизни не одного человека, а пять, прежде чем сумел это контролировать, заставила меня понять, что другие переживают и куда горшие муки совести. И пусть те люди, которых мы лишили жизни, преступники, все равно не так легко смириться с тем, что именно ты стал для них возмездием.

На этом занятии мы не развивали наши способности, не изучали теорию или что-то еще. Но оно стало, пожалуй, самым важным из всех, какие только у нас были. Это занятие помогло нам и правда перейти на третью стадию. Принять то, что мы пережили, и начать путь дальше.

Пусть даже все мы будем не раз еще оглядываться на прошлое, но по крайней мере, первый шаг сделали. А он самый тяжелый.

Больше в тот день у нас занятий не было. Нам позволили осмыслить все, к чему мы пришли. Так что вторую часть дня мы с Криспиной просто гуляли по парку. Много разговаривали. Не только о том, что происходило с нами в последний месяц. Обсуждали прошлое, родных и друзей, которые остались в мире людей. Делились тем, о чем когда-то мечтали.

Странно, но если бы от меня потребовали сказать, о чем мечтаю сейчас, я бы не смогла дать ответа. Именно теперь, когда моя жизнь скоро обретет масштабы вечности и передо мной откроется столько новых перспектив. Но все казалось таким шатким и ненадежным, что я боялась строить какие-то планы, мечтать о чем-то. Понимала, насколько мало зависит от меня самой.

Оказалось, что с Криспиной происходит нечто подобное. Она сама заговорила об этом:

— Знаешь, иногда я хочу, чтобы эти полгода, которые нужно провести в Обители, никогда не заканчивались.