– Иллуми. Еще раз решишь распустить язык - я тебе его откушу.
– Прозвучал впервые мелодичный голос, больше подошедший бы девушке. Старший из сыновей Золдик не знал, зачем он представился этому шуту, но он, в то время, вообще плохо себя контролировал. Это не было похоже на пытки или тренировки. Что-то непривычное в его жизни, выбивающее из колеи. И вместе с тем, из-за чужих действий, с сознания будто спала мутная пелена, лишавшая его мир красок годами. Нет, они не стали друзьями однозначно - Иллуми твердо усвоил уроки семьи, что друзей, у такого как он, быть не может. Но Хисока не скрывал своих намерений и желания сразиться, либо перепихнуться. Первое случалось иногда - когда наглый лис влезал на его территорию, или перебивал заказы, просто уничтожая цель, которую необходимо было убить предельно аккуратно. Да и отрабатывать техники со спарринг партнером, которого не жалко убить, тоже оказалось не плохо. А вот о втором, Хисока мог исключительно мечтать. Подпустить постороннего к телу, было бы слишком безрассудно с его стороны. Но и целенаправленно устранить свидетеля, Золдик тоже не пытался, пусть никогда не жалел рыжего клоуна. Тот дал ему нечто важное своим странным поступком.

Голова Иллуми, после этого инцидента, постепенно наполнилась самыми разными мыслями, ранее подавленными чужим внушением. Он смог критически осмыслить все произошедшее, оценить, что его мать много лет назад обработали точно так же, как его самого. Вот только извлечение из ее головы спицы не дало ничего - мозг оказался изменен безвозвратно. По отношению к женщине, никто не церемонился, так, как например с ним. Инструменты прадеда, оказались почти произведениями искусства - исписанные тем, что Иллуми определил как Нен-руны, это было маленькое заклятье, помещенное в голову реципиента, способное не просто переписать личность, как в случае с Кикье, но и снизить критичность восприятия. Мягко, подчинить себе чужую личность - то, что пытались проделать со старшим сыном Золдиков, или же, вовсе, вложить ложные воспоминания, как он позже узнал - Маха экспериментировал на дворецких, внушая им то, что хотел. Единственный минус состоял в том, что почувствовать на месте спица или нет, прадед не мог - по крайней мере, на расстоянии. Воспользовавшись его отсутствием, Иллуми на свой страх и риск вложил в собственную голову похожую, только не такую длинную, и почти идентичную изъятой - за вычетом рунной вязи.

Он понял что если не хочет полностью стать чужой куклой, то ему придется разобраться с техникой деда до конца - и для того, взял себе почти идентичную. Это отвело чужой взгляд, заставило мужчину снова ощутить насмешку. Никто в семье не догадывался даже, что основатель их клана Манипулятор, а не Усилитель, которым он всегда успешно прикидывался. Это было легче легкого на самом деле, учитывая его мощь, как существа прошедшего часть трансформации в Древнего. Изменение типа Нен у потомков тоже было признаком проклятья - о чем Маха не распространялся вслух. И только старший из выводка, порадовал его тем, что родился с верными генами, возвращающегося наследия - мужчина сразу ощутил это, взяв мальчишку на руки. Еще один, верно подобранный брак, еще одно поколение - и проклятье падет. Пусть его силы не будут разблокированы, но его потомки смогу начать путь трансформации. Мальчишка не знал даже, какая участь ему уготована, однако послушно шел туда, куда его вел прадед.

Иллуми не мог читать чужие мысли, однако ощущал их кожей, продолжая изображать полное беспрекословное подчинение старшему в семье. И он сделал все, чтобы обезопасить младшего брата от поползновений со стороны. По сломанному образцу, и, найденным книгам, рассказывающих о рунах, хотя бы поверхностно, он создал собственную иглу. Крохотную, чуть толще волоса. В нее был заложен приказ не приближаться к опасным противникам и близко. Лишенный из-за проклятия особого зрения характерного Предтечам, Маха не мог увидеть ее в голове правнука. Киллуа был всего год, когда старший брат привычно взял его на руки и осторожно вложил свой приказ в голову ребенка. От боли малыш расплакался, как он сам когда-то.

– Обещаю, я стану самым лучшим старшим братом для тебя.
– Иллуми держал его в руках, осторожно, вытирая влажные щеки ребенка, ощущая бархат кожи и тепло маленькой хрупкой жизни. Пусть он смог избавиться от контроля, но это не отменило уже произошедших изменений. Он был как инопланетянин, среди нормальных людей - лишенный возможности понимать их толком, сочувствовать и сострадать. Только верность семье, и подчинение ее благу. А еще, характерные любому Манипулятору желания забрать всю власть в свои руки, которых Маха, возможно, опасался, раз уже старший из детей семьи НАСТОЛЬКО оказался похож на него.
– Я буду таким хорошим братом, что ты возненавидишь нас всех.
– Прошептал едва слышно парень, его гипнотические интонации успокоили еще не понимающего ничего ребенка.
– Зато останешься жив, цели и невредим. И как бы ты меня не ненавидел, Киллуа, я люблю тебя настолько, насколько вообще способен.
– Иллуми выдохнул, укладывая брата спать. Он ощущал в себе огромную черную дыру, наполненную тьмой и амбициями, и полным отсутствием сострадания к окружающим. С годами, установка в его мозгу стерла бы все, кроме верности Маха Золдику, даже любовь к семье. Он извлек ее, но уже успел потерять большую часть чувств. К примеру, к недавно рожденному Каллуто, он не ощущал почти ничего из того, что теплилось в нем к Киллуа.

Благодаря установке, заложенной в голову младшему брату, Киллуа стал избегать самого старого дедушку, подсознательно ощущая его опасность и подчиняясь голосу брата, велящему быть как можно дальше. Когда же Маха решил силой забить нужные установки в номинального наследника семьи, до того, как тот начнет изучать Нен, мальчишка вовсе сорвался в истерику, не понимая ее первопричин. Отыгрался на матери, за свой ужас и сбежал из дома к неудовольствию родственников. К своим двенадцати, подросток уже охладел к семье, ощущая эту подспудную атмосферу опасности. Иллуми подкреплял свое внушение, раз за разом, тренировка за тренировкой - он давил и давил Нен на подростковый разум, заставляя младшего буквально возненавидеть его. Самым сложным здесь, было сохранять спокойствие и имитировать подчинение. Время от времени, Маха проверял на месте ли спица, он отслеживал любые изменения в Иллуми, не зная, что тот уже сорвался с его крючка, благодаря одному до жути любопытному рыжему лису.

С Хисокой все складывалось неоднозначно. Золдик был лишен большей части человеческих чувств, в то время как у фокусника наблюдался их явный переизбыток. К последним годам, они стали чем-то вроде напарников, беря хорошие денежные заказы. Рыжий умудрялся, к тому же, влипать то в одну неприятность, то в другую, и тоже неплохо платил за помощь. Не желая выносить сор из дома, Иллуми не пояснил ему в свое время происхождение спицы в голове. Он сам занял выжидательную позицию. Может, прадед хотел как лучше, но если тот перейдет определенные границы - старший из сыновей Золдик предпочтет лишиться головы в попытках защитить своих. К тому же, только он сам заслуживал занять место следующего главы семьи - так будет гораздо правильней для окружающих, ведь он лучше видит со стороны слепоту родичей. Это снимает ответственность с Киллуа, и приведет, в конце концов, Золдиков к процветанию. Лучше править в Аду, чем быть на посылках, на Небесах. Как большинство Манипуляторов, Иллуми не сомневался в своей правоте, излагая подобную позицию Хисоке. Клоун лишь веселился, но был согласен поддержать чужие начинания - это сулило ему развлечение и сражение с сильными противниками в итоге.

У самого же фокусника, имелись и другие резоны для подобной помощи и постоянного своего нахождения рядом с Золдиком. Другом, тот его не считал - это задевало, но не сильно. Слово "партнер" звучало куда как приятнее чем "друг", пусть они с Иллуми вкладывали в него разные значения. И, после членов семьи, Хисока однозначно был самым близким ему человеком, что бы тот не думал. Он подкрадывался ближе постепенно, внедрялся бесцеремонно во все аспекты чужой жизни. Одни длинные волосы, которые наемник стал отращивать после их первой встречи, чего стоило - видимый показатель того, как глубоко удалось Хисоке укорениться в его жизни. И вот уж точно, кто не стал бы осуждать его за беспричинные убийства, так это старший брат Киллуа.