Палач, до сих пор с трудом переваривает произошедшее, но его тесты действительно не лгут. Просто раньше он не делал на крови блондина действительно полного анализ. Зачем, мать вашу, ему было проверять мальчишку на беременность? Это Ретц упросила показать, чем отличаются результаты анализа мужчины и женщины. Он, без задней мысли, дал девочке образцы Мачи и Курута, для того чтобы через минуту услышать растерянное:

– Фэй, я, кажется, что-то не так сделала. Или артефакт испортился, - личико ученицы выглядело удивленно, недоуменно и даже в чем-то позабавлено. У него, надо сказать, стало такое же, когда он увидел высветившиеся данные, о том, что один образец принадлежит беременному человеку, а второй нет - наверняка Ретц просто перепутала что и где. Но, затем нахмурился. Это ведь могло значить лишь, что их повелительница нитей умудрилась переспать с мужчиной, чего в природе невозможно - она скорее сама себя удушит. Или, как боле вероятный вариант - убьет претендента на столь близкие отношения. К примеру, Хисока, после его шуточек, временами едва ноги унести успевал, пока не стало понятно, что фокусника просто забавляет процесс домогательств к девушке, которая мужчин на дух не переносит. На всякий случай, чтобы исключить саму вероятность подобного варианта, Фэйтан перепроверил оба образца сам и, не только основными артефактами, которые могли, возможно, сбоить от возраста, но и новыми - лишь недавно заказанными у одного из Мастеров теневого мира. Еще даже не распакованными, что уж тут говорить.

Раз за разом - один и тот же результат. Именно образец Курута показывал маркеры беременности. Наверное, это был один из не многих случаев, когда палача прошиб холодный пот, и по спине побежали мурашки. Плохое, невероятно отвратительное предчувствие, навалилось сверху, как подгнивающее, тяжелое и отсыревшее одеяло из старой ваты. Учитывая, что знаков на теле они не видели - все же, жили впритирку, переодевались и мылись, не стесняясь друг друга, это явно был не самый большой срок. У Предтеч беременность вообще крайне затянута - от двенадцати, до двадцати месяцев и процесс скорее энергетический, нежели физический. Сам он, его никогда не наблюдал, но в старинных книгах читал. В голове защелкало - детали начали складываться в картину. Авитаминоз, резкая смена настроения, повышенная утомляемость, тошнота, острая реакция на запахи и вкусы. Даже то странное поглощение Нен, прямо посреди игрового поля, благодаря которому они выиграли и которое приписали Люциферу. Все это, он наблюдал последние месяцы собственными глазами, но кто знал, что нужно проверять Курапику настолько... специфически?! А если примерно прикинуть - азиат знал, лишь одного партнера мальчишки. До Куроро, у блондина не было мужчин - он мог поклясться в этом, сам ведь обнюхивал, обыскивая. А после, тот всегда был под присмотром семьи, и опять же, сексом от него не несло - был лишь легкий запах Куроро, как последнего партнера, но через несколько месяцев и он стал почти неразличим.

Люцифер так же не являлся идиотом - он в мгновение ока выудил из памяти всю прочтенную на это тему литературу, и соотнес сроки. А еще, вспомнил существо, прибывшее на зов специалиста, извлекающего Нен. Мальчишка, так похожий на его партнера и... на него самого. Телефон жалобно хрустнул в руке, по корпусу проползла сеть трещин, сложившихся в паутину на хрупком стекле. Он разжал с силой собственные пальцы и уже буквально через несколько минут, стоял на пристани. Паром едва виднелся на горизонте. Мужчина сцепил зубы, внутри него, наверное, впервые с детства все подергивалось от бессильного раздражения. Аура взметнулась в стороны, побережье обезлюдело резко, от неуютного ощущения, чьим эпицентром стал высокий брюнет, смотрящий странно и зло вдаль. Он отошел от кромки воды на несколько шагов назад. Внутри что-то разрезало острыми когтями его плоть, прося выпустить на волю - и глава Риодана не стал этому сопротивляться. Он сделал шаг вперед снова. Один, другой, третий... когда ступни коснулись ледяной воды, в ауру ударил поток ветра, она развернулась темными кожистым крыльями, что он раньше мог лишь чувствовать, но никогда не видел их в реальности.

Темная размытая фигура взметнулась в небо, ловя восходящие течения дыхания океана. Может, сумей он сделать так раньше, и был бы по-мальчишески восторжен, но сейчас, видел перед глазами лишь одну цель, только об одном мог думать. Курапика, сам по себе являлся бесценным сокровищем, первым, кто смог добраться до нутра лидера Гений Риодан, и свить там уютно гнездо. А теперь, он нес в себе и его продолжение, скорее всего, сам не подозревая об этом. Из-за него, впервые в жизни, Куроро был согласен с инстинктами Финкса, вытребовавшим для Пауков, право охранять своего лидера. Теперь, он в полной мере раскусил этот кислый плод волнения. Пусть даже, с мальчишкой все окажется в порядке - он просто не может больше позволить ему разгуливать вот так, в одиночку. Люцифер размышлял о потомках когда-то. Мужчина стоял посреди полыхающего селения клана Курута, глядя на то, как его люди стаскивают верещащих детей и женщин в дом Старейшин, и думал, что, если у него когда-либо появится подобное чудо, как ребенок, он ни за что не поступит так, как его собственный отец. И точно уж найдет способ, наберет немыслимую силу, чтобы защитить свою семью. Однако, при этом понимал - лучше всего это будет обдуманное действие и, со своими немногими партнерами, всегда предохранялся. Теперь же, можно сказать, что этот чертов клан в ту ночь наверняка проклял его - последний выживший стал по-настоящему близок ему, драгоценен. Курута оказался единственным, с кем он потерял голову, но, в конце концов, он был парнем, и Куроро просто забыл о чертовом свойстве Древних. По всем меркам, тот находился в слишком ранней стадии для подобного.

На пароме, Курапики не оказалось. Лишь темнокожий мужчина, которого он должен был сопроводить до континента. Мысль о том, что на них напали, умерла сразу, стоило перевернуть тело и увидеть шпильку его принцессы, торчащую из развороченной вибрацией рун грудной клетки. Абенгаге захлебывался собственной кровью, отчаянно скребя ногтями доски парома. Помочь ему никто не мог - судно двигалось по натянутому канату, повинуясь программе, и здесь, даже смотрителя не имелось, в силу закрытого туристического сезона. Однако, увидев лицо Куроро, кажется, специалист пожалел, что не умер сразу. Паук с силой вытащил артефакт из чужой груди - бил его мальчишка явно на поражение, но отчего-то не попал, как начинающий. На досках вокруг сухо хрустел остаток какого-то порошка. Куроро понюхал несколько крупинок. Так и есть - снотворный сбор. Мужчина сцепил зубы, до тех пор, пока не ощутил кровь на собственном языке, прошитом внезапно удлинившимися клыками. Сейчас, даже собственный отец не осмелился бы напасть на него. Он был близок к воплощению в вид родителя, как никогда ближе. Даже смерть другого члена труппы, возможно, не ввела бы его в такое сильное исступление, и не подвела к границе трансформации.

Пауки прибыли через считанные часы. Шалнарк договорился, что они не появятся в игре следующие лет двадцать без крайней на то нужды, если разработчики помогут им перенестись в заданную точку, что Рейзор и сделал с огромным удовольствием. Сейчас, они проверяли прибрежную полосу в поисках их самого младшего члена семьи. Каждый из членов Риодана, невольно прислушивался к невидимой паутине внутри себя, отчаянно желая, чтобы самая тонкая и слабая ниточка не оборвалась вдруг, свидетельствуя о чужой смерти. Она истончилась невероятно, так, что даже Люцифер не мог позвать по ней своего партнера, но слава всем богам - не истаяла. Мужчина с удовольствием запытал бы Абенгаге до смерти, но тот уже признался в блоке, установленном на воспоминания мальчишки - вот, что мешало главе клана, достучаться до того. Он уже забрал способности специалиста и, убивать этого ублюдка, просто не имело смысла. Только ими можно было вскрыть блокировку, а стоит извлекающему Нен умереть - и вся надежда пропадет, ведь Курапика не просто не сможет вспомнить прошлое - в его разуме не осядет ни одна крупица информации, связывающая его с Гений Риодан.

– Куроро, хватит, - к локтю мужчины прикоснулись жесткие пальцы Фэйтана. Совсем как в детстве, когда он еще не так хорошо контролировал себя, временами злился до чертиков, превращая мужчин и женщин, посмевших притронуться к нему, в бесформенные куски сырого мяса. Он долгие годы помнил, как чуть не сгорел заживо, его руки так долго не могли восстановить чувствительность, что ее возвращение после освоения Нен, вызывало неподдельное удивление. И, когда ситуация снова приближалась близко к той, что привела его в котельную, она становилась триггером, запускающим колесо боли и жестокости. Он обернулся медленно к своему самому первому члену семьи, ставшему и другом, и защитником.
– Ему хватит, - качнул головой палач, как и тогда, приводя своего воспитанника в чувство. Он не видел ничего плохого в жестокости, или пытках, но неудачливый похититель был нужен им живым.

– Хорошо, - согласился нехотя, откладывая серповидные ножи, которыми срезал чужую кожу лоскутам и перерубал сухожилия, навсегда лишая Абенгаге шанса двигаться самостоятельно. Куроро повернулся к жертве, заставляя того затрястись мелко. Боль сжигала его нервы огнем, но он даже сознания потерять не мог, из-за острых спиц, воткнутых в мозг умелой рукой азиата. Если бы тот захотел - мог бы держать его в таком состоянии месяцами, лишь изредка позволяя провалиться в беспамятство. Но, страшнее всего, была даже не боль, а негасимые голубые огни на дне чужих зрачков, словно, то были окна в саму Преисподнюю. Люцифер уже изменился к тому моменту, когда остальные Пауки прибыли по нужным координатам. Его аура, почти видимая, витала вокруг хозяина, вилась у ног темными клочьями, на ощупь похожая на оседающий пепел, но, тем не менее, не оставляющая следов. Ногти на пальцах почернели от самого основания, до кромки, что стала острее бритвы, клыки увеличились - сверху и снизу челюсти, по два сразу, они теперь делали улыбку мужчины столь же хищной, как оскал у дикого животного, если он размыкал при этом губы слишком сильно. Стигмата же на лбу, будто пустила во все стороны тонкие лучики, прошившие кожу насквозь, сплетаясь в незавершенный рисунок короны.