– Полетишь в своем аэробиле впереди, я - за тобой: нечего оставлять им транспорт на растерзание.

– Не хочу, - твердо сказала Касс.
– Я остаюсь.

– Я не дам тебе погибнуть под копытами этих тварей!

Лон посмотрел на нее в упор.
– Знаешь, что такое - десяток взбесившихся кентавров? На, погляди, если ты мне не веришь.

Он включил виз на новости и сейчас же, не давая Касс возможности осознать увиденное самой, прокомментировал то, что происходило на экране: - Правильно, разве можно обойтись без этого, - сквозь зубы бормотал Лон.
– Это, разумеется, в первую очередь.

Сцена не из видения, не из кошмарного фильма: действительность, снимаемая по ходу дела, из аэробиля сверху. Трое кентавров насилуют Настоящую. Двое за руки удерживают ее на коленях, третий суетится над ней.

Как он мерзко ржет, - мельком подумала Касс.

– Вот тебе справедливость Рамтея, - приговаривал Лон.
– Вот тебе отказ от Заповедей Запретов.
– Поэт ткнул пальцем в экран виза, хотя Касс и без того смотрела, не отводя расширенных от ужаса глаз.
– Вот тебе освобождение от рабства.

Ни лица девушки, ни лица этого третьего не видно: затылок и спина. Напряженная, искаженная отчаянным, но безуспешным сопротивлением шея, которую почти накрыло тело кентавра. Касс заметила, бока его лоснились.

– Вот тебе свобода выбора, - бубнил Лон без передышки.

– Это мог бы быть Горн, - пронеслось в голове.
– Или тот, погибший, который любил Легу?
– Касс опять забыла его имя.

Щелчок переключателя - дикие, опьяневшие от разрушений, освобожденные от запретов причинять вред Настоящим кентавры. Могучими руками, помогая себе копытами, уже почти звери, в которых ничего от человека не осталось, крушат золоченные колонны дворца Клейто.

Еще щелчок: рабы вдребезги разбивают аэробили.

– А это ещё зачем? Чем же мобили провинились-то, - продолжал комментировать Лон.

Гномы поджигают дома, рвут в клочья комбинезоны в башнях уличных лекарей, эльфы сверху разбивают хрустальные крыши тех же злосчастных лекарей, разносят витрины.

– Дома им, выходит, не нужны, - удовлетворенно кивал поэт.
– Лекари тем более... А я всё думал, что-то мародерства давно не видно.

На воде бессильно лежат четыре трупа с посиневшими от удушья лицами: мать, отец, двое детей, а над ними мечтательно улыбается русалка. Покорная, прекрасная, готовая служить. О, творцы! Ведь это же Лега! Быть не может, чтобы Лега... Касс знала точно: это была Лега.

– Ну, достаточно?
– Лон отключил виз.
– Видала, что творят бедные обделенные обиженные?

Не сказав больше ни слова, Касс стала укладываться.

С высоты, да еще на скорости, с которой летела Касс, а вслед за ней - Лон, трудно было что-либо разобрать. Прежде всего бросалась в глаза непривычная темень, даже не темнота, а какой-то мрак, глубокая беспросветность. Причина этой непроглядной мглы, впрочем, разъяснилась очень скоро. Касс отметила, что количество электронок, витрин, реклам, зеркал, - короче, всего того, что излучает или отражает свет, сильно поубавилось.

– Ты погляди, звезд же нет сегодня. А я никак не мог догадаться, чего мне не хватает.

Сейчас голос Лона по визу звучал почти так же, как на звуковых дисках, и у Касс от этого хрипловатого, всё ещё родного голоса больно сжалось сердце. Действительно, ведь звезды так и не проявились на небе. Чуть ли не единственными источниками света метались внизу языки пламени. Время от времени, от огней, рассеянных по всему пути от Парнаса до Олимпа, слабо тянуло гарью и дымом, но различить, костры это или пожары, с высоты полета аэробиля представлялось невозможным.

Касс хотелось рассмотреть, не по визу, а своими глазами, в действительности, что происходит в городе. "Не выдумывай", - категорически отрезал Лон. "А вдруг понадобится кого-нибудь подобрать или кому-то оказать помощь", - девушка поделилась с ним этим соображением, просто потому что ничего другого в голову не пришло. На этот аргумент Апол, недолго думая, ответил, что для начала помощь нужна самой Прекрасной Деве, а уж потом, когда у нее в голове все прояснится окончательно, когда она сможет самостоятельно отличить опасность от игры, вот после этого и решим, помогать, не помогать, наблюдать, не наблюдать, по визу или из аэробиля.

Выслушав тираду поэта, Касс, сцепила губы и, не вступая больше в споры, молча рванула вниз, на первый попавшийся огонь. На высоте двух-трех десятков шагов от земли круто вырулила, чтобы уже после этого пойти горизонтально вокруг, плавно огибая языки пламени. Теперь она ясно видела: огонь был не пожаром, а костром.

Суетившиеся вокруг мятежники заметили девушку, повскакивали, засуетились еще больше. Касс успела рассмотреть двух большеголовых гномов. Те кричали друг другу смешными, какими-то искривленными голосами, а что - она не могла разобрать. Усердно жестикулируя, гномы показывали руками на ее аэробиль. Заметно торопясь, но не отрываясь от костра, они семенили кругами на своих коротеньких ножках.