— Некоторые считают именно так. Особенно когда речь идет об эльфийской знати… Но не я, фьорнэ. Сам по молодости лет, пока магия во мне не проснулась, чем только не занимался… — мэтр крутнул лохматой неаккуратно остриженной головой. — Потом… возможности уже не было…

Сказав это, Шуппе помрачнел и нахохлился, став похожим на больного воробья. А Янис-Эль получила возможность еще раз убедиться в том, что решение скрывать свои магические таланты до последнего было абсолютно верным.

— А что за магесса? Я вообще не знал, что в городе появилась дама с магическим даром, хотя вроде со всеми здешними собратьями по дару знаком…

— Она недавно переселилась сюда. Искала потерянного еще в детстве отца. И нашла здесь. Если вы знакомы с оружейником Густавом Ноймайером, то речь о его семье.

— О старике я слышал от дора Тарона, но лично не знаком. Мне мечи и луки со стрелами без надобности, — Шуппе пожал плечами и поправил на носу очки. — Кто она по основной специализации?

— Лекарь.

— Превосходно. Просто превосходно. Надеюсь, госпожа…

— Марика, — подсказала Янис-Эль, и мэтр кивнул.

— Надеюсь, она осядет здесь. Было бы интересно пообщаться. Ну ладно, сейчас речь не об этом. Вопрос, что делать с вами, фьорнэ. Мне настоятельно рекомендовали о ваших талантах никому не сообщать. Я, собственно, и не стремился, но эта настойчивость… Впрочем, возможно, военные интересы Драконьего королевства или Вечного леса действительно важнее интересов научных… — Шуппе презрительно выпятил губу. — Что я собирался сказать? Я хотел бы видеть вас у себя, фьорнэ Моберг, как минимум пару раз в неделю. Есть желание позаниматься с вами, посмотреть, что из этого вашего неожиданного таланта можно вытянуть, как еще использовать. Ну и поучить вас жить с вашим даром. Мне кажется, будет полезно, если вы научитесь чувствовать, когда на вас влияют, и бороться с теми, кто это пытается делать. Вам — польза, мне — эксперимент.

Шуппе плотоядно потер лапки, а Янис-Эль загрустила. Она все-таки угодила «на опыты», да и время… Был у нее один свободный день в неделю, когда ее не дрючил Тарон и не изводила магической наукой Марика, и тот кончился. Но Шуппе ей понравился, да и отказываться было бы неразумно. Так что Янис-Эль кивнула, щелкнула каблуками, четко склоняя голову, и оправилась восвояси с тем, чтобы вновь вернуться к магистру через два дня. И уже для занятий.

По сути, они представляли собой череду экспериментов. Шуппе, будто заправский алкоголик, прикладывался к большой бутыли с магическим эликсиром, и раз за разом пытался вторгнуться в разум Янис-Эль. Сначала она не чувствовала ничего. И лишь при самом сильном магическом внушении, придирчиво прислушиваясь к себе, начинала ощущать тихий мушиный зудеж на задворках сознания. Но потом процесс, что называется, пошел. Собственно, оказалось достаточно обратить внимание на микро-реакции своего тела. Так вот: выяснилось, что даже при самом слабом ментальном воздействии у Янис-Эль начинали жестоко чесаться проклятые эльфийские уши. Сначала она и не думала, что это как-то связано с магией — ну чешутся и чешутся, может, аллергия на что. Но после нескольких занятий все стало предельно очевидно. Теперь, даже сидя в другой комнате и не видя мэтра Шуппе, Янис-Эль по реакции собственных островерхих ушей точнехонько определяла — началось. После уже можно было смело прислушиваться к себе в поисках вторжения.

Магистр был крайне доволен результатами и после каникул планировал начать работать с Янис-Эль уже не на определение воздействия, а на противодействие ему. Осваивать не оборону, а нападение. Тарон тоже предрекал после возвращения Янис-Эль от будущего супруга начало тренировок по новой схеме. Не отставала от всех и Марика. Но при этом все они под острым соусом обещаний всяческих ужесточений в будущем не давали ей житья уже сейчас, словно задавшись целью перед отъездом натолкать в тушку ученицы как можно больше всего полезного.

Так что все это время Янис-Эль выматывалась так, что уже просто мечтала о каникулах. Ну и что, если провести их придется у жениха? Даже лучше, чем в Высоком фьоре Моберг среди отравителей. А жених… Ну что — жених? Не сожрет же он ее, в конце концов… А будет руки распускать, получит в морду и успокоится. Делов-то! Жених ведь — не муж, под которого обязана… Так что к концу семестра она уже почти убедила себя, что эта конкретная поездка в дом пресветлого дора Несланда — просто-таки подарок судьбы. И думала она так ровно до того момента, пока ее не вызвали к Тарону, где выяснилось, что за фьорнэ Янис-Эль прибыл «модник», готовый сопроводить «дорогую племянницу» в поместье ее будущего супруга и там, в поместье, проследить за тем, чтобы честь юной фьорнэ была сохранена в полном объеме.

Тарон хмурился. Фьорнис Титус-Тит Моберг разливался соловьем на тяжеловесном в его исполнении языке людей и при этом поглядывал на всех с высокомерной иронией, в той или иной мере присущей всем эльфам при общении с тхлен. Янис-Эль в ответ смотрела на «дядюшку» волком, а на Тарона котиком из «Шрека» — пожалуйста-пожалуйста-спасите-помогите. Но все эти взгляды ничего не меняли. Присутствующие прекрасно понимали: в последний день семестра Янис-Эль сядет в дорожную карету и отправится за тридевять земель. Поместье-то пресветлого дора Несланда располагалось не где-нибудь, а на самой границе, ближе к далеким горам и прямо по соседству с восточной оконечностью Вечного леса…

Фьорнис Титус-Тит настаивал на том, чтобы Янис-Эль перебралась жить в гостиницу, в которой поселился он сам и разместилась его свита, но «юная фьорнэ» ушла в глухой отказ. Тарон ее поддержал, упирая на то, что учеба еще не закончена, и, более того, впереди сессия, а в общежитии, рядом с учебными корпусами и библиотекой, Янис-Эль будет готовиться к ней удобнее. Так что Титус-Тит в этом своем намерении обломался, но категорически заявил, что все свободное от учебы время до самого отъезда «дорогая племянница» должна будет проводить в его обществе. И вот тут-то Янис-Эль впервые подумала о мэтре Шуппе, который отобрал у нее последний выходной, с глубочайшей благодарностью.

Договориться с магистром о том, чтобы он ее прикрыл и на те дни, что она ездила к Марике, не составило труда. Шуппе лишь выпросил себе в качестве ответной любезности возможность как-нибудь сходить к магессе вместе с Янис-Эль — для знакомства и обмена магическим опытом, так сказать. Марика, которой Янис-Эль передала слова Шуппе, была приятно удивлена проявленным к ней вниманием со стороны такого известного в узких магических кругах человека, как сам сильнейший чародей единственной в стране военной Академии и один из членов Совета магов, и тут же дала свое согласие на будущую встречу. Так что Янис-Эль с мстительным удовольствием отрясла претензии «модника» на свое свободное время как прах с ног.