В тот день, когда курсанты сдавали последний экзамен, после которого у тех, кто все ответил успешно, начинались каникулы, Янис-Эль пребывала в самом мрачном настроении. В отличие от Джоанны, которая так радовалась скорому отъезду домой, что и смотреть на нее от зависти было противно. Во второй половине дня Янис-Эль проводила ее за городские ворота, где в ближайшем лесочке самую обычную «бедную студентку», отбывшую из Академии с небольшой сумкой и на ленивом пегом сариме по кличке Бочка, ждал целый эскорт.

Янис-Эль тепло простилась со своей соседкой, расцеловавшись с ней перед расставанием и крепко, по-дружески, обнявшись. Джоанна, вновь обряженная в темное, на редкость противное платье строгого покроя, махнула ей рукой, лихо гикнула и поскакала к поджидавшим ее людям. Янис-Эль еще успела увидеть, как Джоанна спрыгнула с сарима рядом с глухо зашторенной каретой, дверца ее распахнулась, из нее высунулась здоровенная, словно совковая лопата, рука и втянула радостно засмеявшуюся курсантку внутрь под счастливые детские вопли: «Мама! Мамулечка!».

Янис-Эль вздохнула, чувствуя себя невероятно одинокой и несчастной, развернула своего сарима и неторопливо потрусила обратно к воротам.

Но добраться туда без остановок ей не дали. Когда до городских стен оставалось метров пятьсот, Янис-Эль услышала за спиной нарастающий стук копыт. Она обернулась и увидела, что ее нагоняет всадник, закутанный во что-то вроде восточной куфии — лицо было скрыто тканью так, что на виду оставались одни темные внимательные глаза, да длинная черная коса, которая свешивалась через плечо на грудь.

— Погодите, фьорнэ! Вам просили передать.

Всадник протянул Янис-Эль небольшой сверток, перевязанный бечевкой. Внутри оказалась коробочка, а в ней перстень, украшенный здоровенным голубым камнем в центре и россыпью мелких бело-блескучих камушков вокруг него. Янис-Эль поморщилась.

— Что это?

— Благодарность.

— Если за Джоанну, то я не ради этой вашей… благодарности. Она мне — друг. И вообще, не привыкла я такие цацки носить, — Янис-Эль захлопнула коробочку, накинула на нее ткань и протянула все это обратно.

Она думала, что всадник начнет ее уговаривать и убеждать, но тот лишь кивнул, словно что-то подтвердив для себя, и молча принял возвращенный подарок. Вот только после не ускакал назад, а неожиданно стащил со своего пальца неброский перстенек, украшенный одной лишь витиеватой монограммой.

— Держите тогда это. Я так и говорил Оки, что вы не примете. Но он хотел отблагодарить. Поймите его правильно, фьорнэ.

Янис-Эль кивнула. Отказываться от нового подношения было как-то уже неловко, да и особо ценным кольцо не выглядело. Взяв его, Янис-Эль попробовала надеть, но тут же убедилась, что оно сгодится ей разве что на большой палец. Причем на ноге. Мужик, чью руку оно украшало только что, был несоизмеримо крупнее.

— Смотрите, не потеряйте. Глядишь, пригодится, — улыбаясь одними глазами, всадник указал на перстень. — Попадете в скверную ситуацию на землях Драконьего королевства, фьорнэ, покажите кольцо страже или кому-то из военных или чиновников. Вам помогут.

Янис-Эль прищурилась, внимательнее разглядывая вензель на плоском навершии перстня.

— И что при этом я должна буду сказать? Еще обвинят в том, что я его сперла — проблем не оберешься.

— Это особое кольцо. Его нельзя украсть, а только получить в подарок. Повесьте его на цепочке себе на шею и особо им без нужды не светите. Понятно?

Янис-Эль кивнула. Всадник вновь улыбнулся ей своими темными выразительными глазами, развернул коня и, пришпорив его, направил обратно к леску, из которого и выехал. Янис-Эль проводила его внимательным взглядом. На слугу мужик повадками был ну совсем не похож. Еще один пресветлый? Кто-нибудь из числа высших офицеров — заместителей Окинуса Торефельта? Вполне возможно… Вот только… Янис-Эль тряхнула головой.

Ерунда!

Ну конечно ерунда и просто случайность! Ну подумаешь, этот самый платок на голове всадника, который с самого первого момента напомнил Янис-Эль арабскую куфию, был повязан подозрительно знакомо? Как-то очень характерно, по-арабски, по-земному, так, как Янис-Эль, в бытность свою капитаном Александрой Иртеньевой, не раз повязывала сама, пряча лицо от песка в разных горячих не только по температуре воздуха точках… Нет, ерунда. Всех обычаев этого мира Янис-Эль не знала и вполне могло быть так, что платки здесь тоже завязывали схожим способом. Ну, например, где-нибудь на юге страны, где жили наги и где тоже были песчаные бури… Ну может же быть такое?

Пожав плечами, Янис-Эль спрятала перстень в кошель на поясе, тоже развернула сарима и не спеша потрусила в сторону уже совсем близкого города. На душе было как-то неспокойно. Знаменитая интуиция капитана Иртеньевой свербела и чесалась, словно подживающая ссадина. Странная была встреча. Очень странная… Надо будет поподробнее изучить монограмму на кольце…

Вернувшись в Академию, она перерисовала ее с перстня на бумагу и отправилась в библиотеку. Янис-Эль предполагала, что искать придется долго, но старик-библиотекарь, едва взглянув на рисунок, только плечами пожал.