— Две лучших комнаты, — неприятным тоном поправила Янис-Эль, легко переходя с эльфийского, на котором говорила всю дорогу с дядей, на человеческую речь. — Если у фьорниса Титус-Тита не хватает средств, я заплачу за нее сама.

Хозяин спрятал усмешку в кулак, изобразив приступ кашля. Длинные («Ослиные!» — мстительно подумала Янис-Эль) уши «модника» дернулись и заметно заалели.

— Дело не в моей скаредности, дорогая племянница, а в твоей безопасности…

— Вот именно, — отрезала Янис-Эль, и хозяин снова закашлял.

— Никаких проблем, уважаемые господа эльфы! Никаких проблем. У меня как раз есть две прекрасные комнаты, расположенные рядом друг с другом — дверь в дверь. Так что и вы, фьорнис, сможете оберегать спокойный сон вашей… гм… племянницы, и юная фьорнэ сможет получить желанное уединение.

Титус насупился, но крыть ему было нечем, и Янис-Эль тут же получила в руки здоровенный тяжелый ключ от двери своего отдельного номера. Следующий этап позиционной войны приключился ровно через минуту. Титус постановил, что все будут ужинать прямо здесь, в общем зале, на что Янис-Эль, не моргнув глазом, сказалась уставшей и распорядилась подать ее порцию в комнату наверх. «Модник» заметно рассвирепел, но и тут любое возражение, да еще на глазах у любопытствующих посетителей постоялого двора и хозяина, выглядело бы чистой воды самодурством.

Довольная своей мелкой, но приятной победой, Янис-Эль удалилась к себе. Однако радость ее была недолгой. Вскоре в дверь постучали, а после того как она открыла, слуга внес в комнату поднос, на котором еды было заметно больше одной порции. Физиономия Титуса, возникшая за спиной слуги, подтвердила полуоформившиеся опасения.

— Я решил поужинать с тобой. Подумал: ну что ты будешь сидеть в грустном одиночестве. А так вечер не покажется тебе таким долгим и мрачным.

«Паскуда!» — как заклинание повторила про себя Янис-Эль и скривилась. Что ж, теперь счет был два-один. Одно очко Титус отыграл. Сразу хороший повод выставить его вон не придумался, а теперь было уже поздно — слуга ловко расставлял на столе у окна плошки с самой разнообразной едой. Памятуя о дизентерии и прочих «радостях» средневековой «гигиены», Янис-Эль затребовала себе миску с горячей водой и мыло. И уселась за стол, только тщательно вымыв руки и лицо. Титус такими «глупостями» пренебрег и сразу начал накладывать себе в тарелку куски посимпатичнее. В основном, овощи. Да и вообще на тех блюдах, которые принес по его приказу слуга, мясо практически отсутствовало. Янис-Эль, вздохнув тяжко, проследила за «дорогим дядюшкой», а после взяла себе то же, что и он. Облегчать родственничкам задачу отравить себя вновь она не собиралась. Хотя все выглядело так, словно у Титуса планы на Янис-Эль были совсем другими.

Он разливался соловьем, тепло улыбался и постоянно подливал в высокие бокалы вино из тяжелой толстостенной бутыли. На определенном этапе у Янис-Эль не осталось никаких сомнений в том, что Титус к ней самым банальным образом клеится, причем, не рассчитывая на свое «природное обаяние», так и норовит подпоить… Идиот!

Как только тарелки на столе опустели, Янис-Эль решительно выставила «дядюшку» за дверь. Сказать, что тот ушел недовольным — значило не сказать ничего, но Янис-Эль на сорванные эротические планы «модника» было глубоко наплевать.

Ночь прошла относительно спокойно. Кто-то скребся в дверь, но был злобно послан в пешее эротическое путешествие. Утром лицо того самого эльфа, который подмигивал давеча, было столь обиженным, что сомнений не возникло: именно он был отправлен ночью в дальние края. Но опять-таки долго чувствовать себя победительницей Янис-Эль никто не дал. Быстрый завтрак, и вновь неприятное соседство Титуса в тесной тряской карете.

На этот раз, отбросив намеки и экивоки, он заговорил прямо:

— Я знаю, что перспектива брака с пресветлым дором Несландом тебя никогда не воодушевляла. Хотя я вижу, что ты очень прилично подучила язык людей. А ведь раньше упорно отказывалась это делать…

Янис-Эль слушала и мотала на ус. Не воодушевляла, значит, и отказывалась. Вот ведь как странно! И почему же глупая эльфийка не горела желанием выйти замуж за тхлен, который даже детей ей не даст, а вот доброе имя испортит навсегда? Ведь просто мечта, а не брак! Перед глазами мелькнули волосатая задница потливого и мерзкого жиробаса и его слюнявые губы, но Янис-Эль видение решительно отогнала. Тем временем Титус продолжил глумливо:

— Я тебя понимаю. Жить в глуши, лишенной цивилизованного эльфийского общества, развлечений и элементарных удобств — это ужасно. Да еще и положение, в котором оказался сам пресветлый дор…

Янис-Эль нахмурилась. Уже второй раз она слышала про это самое «положение» будущего супруга. И вновь сказано о нем было именно так — с интонацией «бедненький-несчастненький». Что ж за положение-то такое, которое кажется одинаково ужасным и главе военной Академии дору Тарону, и разряженному в яркие тряпки фьорнису Титусу?

— Мы прибудем в день траура. — Янис-Эль навострила уши. — Супруга пресветлого дора Несланда, дора Палома, скончалась как раз накануне наступления Нового года. Такая трагедия! Прошло уже три года, а дор Несланд все еще не может ее забыть. Да и как забудешь-то? — Титус хмыкнул, покачав головой, а Янис-Эль призадумалась.

Стало быть, имелась любимая супруга, которая по какой-то причине покинула этот мир… Случайно не от «неизвестной науке болезни», которую ей подмешали в утреннюю овсянку? Вопрос, как говорится, интересный, но пока ответов на него нигде не найдешь. Да и другие вопросы толпятся в голове слишком активно. Например такой: почему ж вдовец, поплакав над могилкой, не стал искать себе в новые спутницы жизни достойную человеческую женщину, а вдруг надумал посвататься к эльфийке? Концепция поменялась? На приключения потянуло? Бес в ребро, раз седина проклюнулась в бороде? Или что?