– Но мы слышали только два удара, - возразила Мадди.

– Потому что третий - не вам, - пожал плечами Лиаду.
– Он неслышим, но он есть. Надо просто верить.

– Надо просто знать, - возразила Германика.
– Просто верить надо в супружескую верность, а заклятья и ритуалы необходимо зубрить и понимать.

– Зубрить или понимать?
– рассеянно уточнила ван Ретт и пояснила: - Это очень разные вещи.

– Станешь наставницей, я и над тобой посмеюсь, - мрачно улыбнулась Германика.
– Когда у тебя ученики и зубрить не станут, и понимать не будут.

Катарина пожала плечами:

– До этого момента еще дожить надо.

В библиотеке повисла тишина, которую нарушила ванен Скомпф:

– Так я не поняла, эта ваша Восьмая, то есть теперь уже наша Восьмая, она что - единственная ниточка к кукловоду?

– Еще балы и церемония Возложения Венца, - вздохнула Германика.
– Но не хотелось бы ловить его на живца.

– Ты стихами заговорила, - протянула Катарина.
– Быть беде...

– Тьфу на тебя, - передернулась Германика.
– Так, я сейчас к тебе домой прыгну. Раз уж мы все здесь и все из себя свободные, то перенесу теплую встречу. А после обеда будете доводить до ума свой цветочный ужас. Кстати, с вашей стороны жестоко - я чуть не заверещала, увидев это.

– Спасибо, я ощущаю, как меня переполняет уверенность в себе, - буркнула Катти, а мора Ровейн только ехидно усмехнулась и исчезла.

– Поддержка - главное в нашей жизни, - поддакнула Мадди.
– Но у тебя хотя бы есть трость.

– Резонно, - кивнула Катарина.
– Мне ее здесь ждать?

Белатор и принц переглянулись и синхронно пожали плечами. После чего принц все же ответил:

– Тетушка скачет как бешеный кузнечик. Даже если вы, мэдчен ван Ретт, захотите спрятаться - все равно найдет.

– Всегда находит, - как-то тоскливо добавил Альтгар.
– Давай я тебя провожу?

– Проводи.

Катти положила руку на сгиб локтя белатора и чуть сжала пальцы. Она немного нервничала. И сама не могла понять - почему.

В своей комнате, невзначай пройдя мимо зеркала, Катарина вздрогнула - прийти домой в брючном костюме? Отец будет гневаться!

Но, сделав лишь пару шагов к шкафу, она неудачно оперлась на трость и едва не упала. А будь на ней платье - точно растянулась бы на полу. Отойдя на несколько шагов, Катти вновь вернулась к зеркалу. Покрутилась, осмотрела себя и здраво рассудила - есть более откровенные платья. Потом прокрутилась в другую сторону и все же признала - ни одно платье так не облегает бедра.

– Ты решила ковер протоптать?
– с ехидцей просила вернувшаяся Германика.

– Не совсем, - ван Ретт пожала плечами.
– Думаю, не переодеться ли мне.

Мора Ровейн скептически посмотрела на подопечную и спросила:

– Стыдно или страшно?

– Пожалуй, страшно, - подумав, ответила Катти.

– Какой же из тебя получится маг-наставник, если ты боишься собственной семьи?
– с усмешкой спросила Германика.
– Не нужно поступать наперекор всему. Просто сядь и крепко подумай.

– Да что тут думать, - отмахнулась Катарина.
– В отличие от нас, придворные свободно выходят на улицу. И отцу давно доложили, что его дочь трясла ногами вместо того, чтобы скользить в танце с лентами. И то, что я в принципе не могу скользить, никого не волнует.

– Сможешь, - уверенно сказала Германика.
– Вся Башня вздрагивает от экспериментов Гара.

– В смысле?

– Он разрабатывает для тебя ритуал. И не спрашивай, я ничего не знаю. Идем.

– Я думала, мы будем прыгать, - растерянно произнесла Катарина.

– Нет, мы будем скакать, - покачала головой мора Ровейн.
– А вот обратно - прыгнем.

– Знаешь, наверное, мы забавно смотримся со стороны, - хмыкнула Катти, выходя из комнаты.

– М-м-м?

– У нас одинаковая одежда, - напомнила ван Ретт.

Германика погрозила подопечной пальцем и возразила:

– Во-первых, у моей рубашки глубже вырез, во-вторых, мои штаны куда тесней. И фалды - у меня чуть короче, чем у тебя. Да и сам корсаж тоже чуть-чуть другой.

Спорить Катти не стала - было ясно, что для дуэньи этот момент принципиален. Ну а для ван Ретт - нет. Так и почему бы не уступить?

Обжора обрадовался хозяйке только после того, как ему позволили съесть магическую лиану.

– Ты что-нибудь слышала о пристрастии лошадей к сотворенной пище?
– спросила Катарина Германику.

Мора Ровейн посмотрела на флегматичного коня, потом на Катти, потом снова на коня и все же решилась:

– Видишь ли, скорее всего, заводчик поставил над конем эксперимент. Вырастил его с помощью магии и зелий. Я думаю, что Обжора был слабым, нежизнеспособным жеребенком. Так что его организм привык к магии, и лиана для него - как сахар и яблоки для обычных лошадей. Но главное - не перекормить.