— Взяла все, что хотела?

— Да!

— И узнала все, что хотела?

— Да!

— И кто же тот мужик, что скупил у тебя все пирожки? — допытывался маг, пока я ставила опару и пересевала муку.

— Клиент и благодетель! Устроил мне рекламу за свой счет. Не зря я ему тогда пирожки отдала, не зря. Гномий обычай работает лучше некуда!

— Так ты не знаешь, кто он? — насторожился Регген и даже чуток поднялся над подушкой. — И Буря не сказал?

— А какая разница — мастер он, декан или завхоз по общежитиям? Главное, что работает он до семи и любит прятаться за фонтаном! — отмахнулась я. — А все остальное уже не важно.

Задохлик и хотел бы возразить, но силенок не хватило. Уснул до того, как я взялась за пирожки, отварила кашу и сделала овощное рагу с крошечными кусочками мяса. Как-никак, у меня сегодня праздник. Ближе к девяти, зажав в руке магический кристалл, я прошлась по отмытым комнатам, наметила новый фронт работ и отправилась с докладом к Врадору.

Приглушенный свет, два бокала из дорогущего хрусталя, бутылка вина во льду и букет темно-бордовых роз наводили на мысль, что он ждал меня. Или не меня… о чем сообщили удивленный взгляд и распахнутый ворот рубашки, который глава контроля начал застегивать.

— Ося?

— Добрый вечер, — поприветствовала я и, пресекая неучтивые: «А что вы здесь делаете? В такое время… Что-то случилось?», ласково ответила: — Случилось. Склероз. Вы сами просили меня отчитываться о Реггене ежедневно около девяти. Помните?

— Я? А… да.

— Так вот, у нас все хорошо, — сообщила я. — У вас, судя по всему, тоже. Так я пошла?

— Да.

Уже закрывая за собой портал, услышала звон вызова и женский голос. Знакомый женский голос. Настолько знакомый, что я бы с радостью повременила с уходом, но Врадор, заметив мое замешательство, быстро все пресек. Взглядом, от которого меня бросило в мороз. Так что портал я закрыла с радостью. Предчувствуя продуктивный завтрашний день, спать легла пораньше, и правильно сделала. Усни я после двенадцати ни за что бы не услышала, как задохлик вытаскивает мясо из подливки и запихивает его в освобожденные от капусты пирожки. Три пирожка испортил, дурень, и чего ради? Чтоб после первого укуса лицом побелеть и просипеть протяжно «Ося!». Подавился. Берегите боги его супругу!

После такого пробуждения сон как отрезало. И сколько бы я ни вертелась на тюфяке, уснуть так и не сумела. Пошла убирать. Мусор и хлам выносила в коридор с удовольствием, остатки полов и окна драила с предвкушением, а все потому, что пирожков я напекла втрое больше вчерашнего и с упоением ждала развития событий.

И дождалась… торговок в снежно-белых чепцах, перчатках и фартуках поверх пальто, с простыми наплечными лотками, лотками на колесах и корзинами, что носятся на голове. Они были у всех ворот академии и даже у фонтана, который я с недавних пор называю своим. К сфере я подошла под тихий гул недовольства и ехидное: «Ну, что я говорил. Видите — пришла!». Да, пришла. Завязала письменный диалог с постоянным клиентом и на вопрос, сколько пирожков с собой взяла, гордо сообщила: «Триста шестьдесят».

«Много, — ответили мне, остудив и пыл и радость. — Возьму сто двадцать, иначе объедятся».

— Главное, чтоб не подавились, — хмыкнула я и быстро отписалась: — «Сто двадцать, значит сто двадцать».

«По академии слух прошел, что пирожки с капустой пополняют магический резерв. Ажиотаж поднялся страшный, — решил он меня приободрить, но в итоге испугал: — Как бы не пришлось запрет наложить».

«Какой запрет? На что?»

«На пирожки», — ответил клиент, и я застыла.

Это ж надо! Только в удачу поверила, чуток разошлась и на тебе, опять! Но нельзя же вот так все оставлять.

«Так, может, сами ограничите их поедание? Два, нет… Три пирожка для резерва, остальные для себя», — написала несмело и закусила губу. Все же не покажи мне Буря, что выпечка ценна, я бы такого предложить не сумела. А вот сейчас стою, жду ответа и краем уха ловлю возмущенный шепоток тороговок.

«Что ж, идея, — обрадовал меня маг и следом огорошил: — Тогда я возьму шестьдесят».

И кто за язык тянул?

Со вздохом придвинула тележку к фонтану, открыла малую корзинку, отсчитала шесть свертков по десять пирожков и, положив их в сферу, забрала вчерашнюю скатерку и оплату товара. Две серебрушки и четыре медяшки. Сфера истаяла, я прикрыла товар, развернулась и носом задела чью-то грудь.

— И кто это у нас тут завелся? — проворковала обладательница бюста и хриплого голоса.

— Я Ося из Ллося, а вы…

— А я погляжу, ты без лицензии, — ответила мне торговка, пригнувшись и заглянув в глаза. — Чепчика и перчаток нет, зубочисток и салфеток тоже.

— Как и выданного по патенту передника… — вторили ей ехидные товарки, ступившие ближе и с предвкушением расправы смотрящие на меня.

— Значит, права на торговлю тоже нет, — постановила самая крупная и, по ходу дела, главная из них. — Да где ж такое видано, — воскликнула она, всплеснув руками, — чтоб какая-то гномка торговала капустной дрянью?! Подставляла честных торговок и беззаконно обогащалась за чужой счет!

Ор был знатный, под стать дородной фигуре, разлетелся по всей площади, отразился от фасада гостиницы «Кромфеля» и бодрым кузнечиком прыгнул к воротам академии. Иначе не объяснить, с чего вдруг от тех самых ворот раздалось:

— Где гномка?!

— Кто про капусту кричал?!

— Эгей! А ну разойдись, законницы, мне нужно два десятка!

— Бутербродов? — пропела крикуха, обернувшись на зов.

— Тарталеток? — предложила одна из ее подруг.

— Пирожков, — ответили им, прежде чем без особых усилий отодвинуть.