– Дальше я сама, - остановила рыже-коричневую самку и забрала из ее рук длинные гибкие листья, используемые как бинты.
– Идите к другим.

К своей радости, я почувствовала, что Дэву вскоре стало легче. Он все еще не приходил в себя, но его дыхание выровнялось, а пульс пришел в норму. Через «приворот» мне передалось ощущение легкости, будто с груди хозяина сняли гранитную глыбу.

– Фартовая!
– окликнул меня Малыш.
– Поди-ка сюда.

– Что стряслось?..
– вскинулась я и неохотно поднялась с колен.

Постоянно оглядываясь на Дэва, подошла к Малышу. И не сразу поняла, зачем ему понадобилась.

– Узнаешь?
– спросил он и указал на худого белобородого старика, калачиком свернувшегося на циновке.

Я равнодушно мазнула по эмпату взглядом и пожала плечами.

– Нет, а должна?..

– Да гляди лучше!
– прикрикнул Малыш и дернул меня за рукав, вынуждая склониться над стариком.

Мне показались знакомыми этот высокий лоб и породистый нос с горбинкой. Узнала я и эти руки с длинными пальцами музыканта - всегда ухоженные и красивые, даже когда измазаны в грязи или оружейной смазке. И эти некогда крепкие плечи, способные вынести любую нагрузку, - теперь они выглядели костлявыми и сгорбленными.

– Чистюля!..
– взвыла я и бросилась к другу.

Первый и лучший командир нашей пятерки. Как же я раскаивалась, что не признала его сразу.

– Не ори так, - шикнул на меня Малыш.
– Пусть спит.

Я осторожно коснулась щеки друга тыльной стороной ладони и прошептала:

– Бедолага, что ему пришлось пережить, чтобы стать таким. Но он жив, и это главное, верно?

Я глянула на Малыша, боясь, что он ответит отрицательно.

– Поправится, - кивнул тот.
– Но как он попал на корабль? Его отжали у хозяина или...

– Или тот, кто выкупил нашего командира, причастен к покушению на эмпатов, - продолжила я мысль.

Малыш насупился и с рыком выдохнул:

– Дайте мне добраться до этих типов - придушу голыми руками. Загрызу.

Я полностью разделяла праведную ярость товарища, но пребывание в императорском дворце научило меня сдерживаться.

– Доберемся, обязательно доберемся, - пообещала и тоскливо глянула в ту сторону, где лежал Дэв.
– Даже если Медведь не догонит преступников, у нас теперь есть живые свидетели. Осталось дождаться, пока они придут в себя. Им наверняка есть, что рассказать.

Три долгих дня и ночи я наблюдала за Дэвом. Боялась лишний раз отойти и пропустить момент его пробуждения. Мне безумно хотелось быть первой, кого он увидит, восстав из небытия. Еще один мой феникс. Самый любимый. Бесценный.

На вторые сутки ото лба Дэва отпала треклятая пластина, а после дополнительной порции «лекарства» рана зарубцевалась. От пребывания на корабле-убийце у цесаревича остался тонкий белый шрам, похожий на прикрытое веко.

Но Дэв все не приходил в сознание и лишь изредка стонал и перекатывался с боку на бок. И когда я начала серьезно опасаться, что чудодейственное снадобье не способно ему помочь, он пришел в себя.

– Привет, - просто сказал Дэв, будто проснулся утром в своей спальне. И только голос его был хриплым, натужным.

– Привет, - повторила я.

Мне хотелось одновременно плакать и смеяться. Я так долго готовила приветственную речь, так много хотела сказать, но стоило Дэву одарить меня проникновенным взглядом, как все слова вылетели из моей головы. Осталась только щемящая нежность, заполнившая меня снизу доверху. И где-то в горле клокотало невысказанное счастье. И пульс бился как сумасшедший.

Дэв притянул меня к себе и обнял, он тоже не доверял словам. Да и к чему они, если мы улавливаем чувства друг друга. Слышим сердцем и следуем за его зовом.

Я приникла к Дэву и обвила руками его плечи. Едва сдержалась, чтобы не стиснуть его в объятиях, боясь задушить от переизбытка эмоций.

– Ты меня спасла, да?
– тихо спросил он.
– И других эмпатов?

Я кивнула, все еще не в силах говорить.

– Но как тебе это удалось?
– судя по тону, Дэву не терпелось узнать подробности.

Вот же настырный, не успел выкарабкаться с того света, а уже вспомнил о роли цесаревича, ответственности и долге. И как будущий Император, хотел держать руку на пульсе Галактики. Пришлось выкладывать все, что знала.

Рассказчик из меня неважный, но недостаток слов я рьяно восполняла эпитетами, междометиями и грозными высказываниями в адрес предателей и похитителей.

Дэв слушал внимательно и почти не перебивал. Только изредка задавал уточняющие вопросы и все больше хмурился. Известие о том, что фениксы уцелели, привело его в восторг. А вот сообщение о подмене и предательстве расстроило донельзя.