— Мучить больного бесполезным лечением?

— Я не в восторге, но надеюсь, что отчаявшись, они все же согласятся на операцию. Другого выхода нет, только… — доктору пришлось замолчать, поскольку из кабинета вышли родители мальчика.

— Еще одного перелета наш сын не вынесет?

— Нет, — отрицательно качнула головой помощница. — Не вынесет, — произнесла она стараясь вложить как можно больше уверенности. Это было не так уж трудно, ведь она сказала правду.

— Тогда, мы либо соглашаемся с вашим предложением, либо смотрим как наш сын умирает. Небогатый выбор.

Оба врача предпочли отвести взгляд и промолчать. Такие моменты — самое паршивое, что есть в их профессии. Хуже — только бессилие.

— Мы согласны, — озвучил решение семьи отец.

— Хорошо. Сейчас мы переведем его в отдельный герметичный бокс, там ему будет легче.

— Ну вот, тут тебе будет удобней, Шон. Конечно, лежать в больнице скучно. Но на станции больше тысячи разных телеканалов, так что…

— Нет. Видели мы ваши программы. Еретическое словоблудие.

— Моя жена права. Я не позволю засорять разум сына. Если ему станет скучно, пусть читает летописи. Тогда и в голове ясно, и телу хорошо. Весьма помогает, например, летопись седьмого склонения притчи Эрелла. Момент, где юный Эрелл дает торжественную клятву верности семье, всегда вдохновлял меня. Я находил его чрезвычайно поучительным.

«Да что же вы за родители-то такие?!» — взвыл мысленно Франклин. Как любовь к ребенку может уступать догматам веры, он решительно не понимал. Нет, отказывался понимать!

— Вот, возьми, — протянул он мальчику коробку.

— Что это? — удивленно спросил лежащий на кушетке ребенок, невольно улыбнувшись.

— Это, — заговорщицки сказал Стивен, — яйцо глопита. Глопит — очень редкое животное с планеты… планеты…

— Плацебо, — подсказала Франклину помощница.

— Да, с планеты плацебо. Все время забываю, — улыбнулся Стивен.

— Яйцо нужно держать вот так, — положил он подарок на раскрытую ладошку. — И нужно его гладить, вот так, — провел рукой над яйцом доктор, отчего то засветилось теплым оранжево-красным светом. И разговаривать с ним ласково, — наклонившись к руке мальчика он прошетал, — вот так.

Мальчик развеселился, искренне заулыбался, из его глаз ушла боль и страх скорой смерти.

— Пока я буду занят твоим лечением, тебе придется приглядывать за ним, — один лишь бог знал, каких сил стоило Стивену смотреть в глаза ребенку и говорить шутливым тоном. — Согласен?

— Вы разрешите? — с надеждой спросил Шон, с трудом повернул голову к родителям. — Пожалуйста. Мони? Доти?

— Глопит это не опасный зверь? — спросил отец, переглянувшись с матерью.

— Абсолютно безвредный.

— Тогда разговаривай с яйцом. Только не говори с ним о святом, у него нет души.

— Хорошо, дотти. Спасибо, — улыбнувшийся ребенок перевел взгляд на яйцо глопита, на несколько минут он забыл о боли, борьбе за глоток воздуха, страхе.

Оставив родителей с ребенком, все же при чужаках тем приходилось сдерживаться, Франклин с коллегой отправился в ближайшее кафе пообедать.

— Яйцо глопита, значит.

— Мальчику нужен друг.

— И ты дал ему обычный вибросенсор?

— Я дал ему надежду.

— Ты такой же фанатик, как они, Стивен. Чем ты лучше?

— Тем, что приношу реальную пользу.

— Ты видел их глаза? Ты дал им надежду!

— Слушай, мы оба прекрасно знаем, что он умирает. Можешь предложить что-то лучше? Нет? Так или иначе, но я спасу мальчика. Чего бы это не стоило. Готов поспорить на бифштекс!

— Откуда тут, — обвела рукой помещение, намекая на станцию, ассистентка, — бифштексы?

— Я найду.

— Ну хорошо. Надеюсь, ты прав, Стивен.

— Очень на это надеюсь, — добавила она вслед Франклину.

Обычная летучка у командора помимо отсутствия Ивановой ничем не выделялась и была совершенно будничной. Так что Стивен решил воспользоваться моментом и подсунуть на подпись заявку на бифштекс.

— Зачем вам это? — удивился Синклер.

— Для исследования.

— Кхм, и кто будет платить?

— Майя Эрнандес или я. Через пару дней узнаем.

— Как там мальчик? Сдвиги есть? — спросил Гарибальди.