— Люси, можно, я приму душ? — перебил меня Гас. — Боюсь, от меня плохо пахнет. — Он поднял одну руку и сунул нос себе под мышку. — Фу, — сморщился он. — Я воняю, следовательно, я существую.

На мой вкус он ни капельки не вонял.

— Душ ты примешь немного позже. Дай мне этот конверт.

— Знаешь, можно подержать его над паром, и Карен не догадается…

Мне становилось понятно, что, несмотря на страстные заверения прошлой ночью, у Гаса не было ни малейшего желания объяснять мне что-либо или оправдываться. А я, счастливая, что он вернулся, не хотела отпугивать его настойчивыми расспросами и упреками.

Но тем не менее я должна была показать ему, что подобное обращение со мной не сойдет ему с рук. (Конечно, оно сойдет ему с рук. На самом деле уже сошло. Однако мне необходимо было хотя бы сделать вид, что я уважаю себя.)

Если я заведу Серьезный Разговор открыто и прямолинейно, то ничего не получится, он откажется сотрудничать. Придется хитростью и лестью заманить Гаса в обсуждение его поведения. Мне надо быть очень, очень ласковой, но в то же время очень, очень твердой.

Я повернулась к Гасу, который растянулся на кровати, читая рекламный буклет моего банка.

— Гас, мне надо поговорить с тобой, — сказала я, надеясь, что в моих словах слышна ласковая твердость или хотя бы твердая ласковость.

И все же с твердостью я переборщила, судя по реакции Гаса, который с испуганным лицом спрыгнул с кровати и забился в щель между шкафом и стеной, приговаривая:

— Ой, боюсь, боюсь.

— Ну хватит, Гас, вылезай оттуда. Тебе нечего бояться.

Но он отказывался вести себя серьезно. Время от времени он высовывал из своего укрытия голову, озорно поблескивая глазами из-под черных кудрей, но тут же прятался снова, бормоча что-то вроде:

— Я пропал, я конченый человек, она котлету из меня сделает.

— Гас, пожалуйста, иди сюда, не бойся.

Я попыталась рассмеяться, чтобы показать, как дружелюбно я настроена, но мне трудно было сохранять терпение. Я бы с удовольствием накричала на него.

— Перестань дурачиться, Гас. Я совсем не страшная, и ты это отлично знаешь.

Наконец он вышел из-за шкафа и с милым, забавным лицом пролепетал:

— А ты не будешь кричать на меня?

— Не буду, — вынуждена была пообещать ему я. — Но я действительно хочу знать, где ты был последние три недели.

— Три недели? Так долго? — переспросил он, сама невинность.

— Да, Гас, так долго. Последний раз я говорила с тобой во вторник вечером перед тем ужином в субботу, который устраивала Карен. Что ты делал все это время?

— Да много чего. — Он был уклончив.

— Но ведь нельзя же так: исчезать на три недели, ни слова не говоря, Гас! — Я сказала это очень мягко, чтобы он не рассердился и не заявил, чтобы я отстала от него, и что он может исчезать настолько, насколько ему захочется, и что он не собирается спрашивать у меня разрешения.

— Ну, ладно, — сказал он.

Я наклонилась к нему поближе, горя желанием выслушать удивительную историю о катастрофах и других обстоятельствах непреодолимой силы, которые полностью объяснили бы столь долгое отсутствие Гаса и оправдали бы и меня, и его.

— Ко мне приехал брат, и мы немного увлеклись.

— Увлеклись так, что ты пропал на три недели? — уточнила я, не веря своим ушам.

С досадой я отметила про себя, что я все время упоминаю эти три недели. Гас мог подумать, что я считала дни, пока его не было. Хотя так оно и было, разумеется.

— Да, увлеклись так, что я пропал на три недели, — подтвердил он и выразил свое удивление моим вопросом: — А что тут такого?

— Что тут такого? — передразнила его я.

— Бывало, что я пропадал и на месяц, и на два, — сообщил он мне.

— И что именно ты делал все это время: пил?

Мне тут же стало стыдно: я говорила так же, как моя мать. Таким же голосом те же слова, с теми же интонациями.

— Что ты, Люси, нет, не совсем, — замахал руками Гас. — Просто я забыл про ужин Карен, а когда вспомнил, то побоялся звонить тебе, потому что знал, как ты рассердишься.

— Но почему ты не позвонил на следующий день? — спросила я, сжимаясь от боли при воспоминании о тех мучительных часах ожидания.

— Потому что я был в ужасном состоянии из-за того, что я пропустил ужин и огорчил тебя, и Стиви сказал мне, что есть только одно средство, которое мне поможет, и это…

— Выпивка, — закончила я за него.

— Правильно! А на следующий день…

— На следующий день тебе было так стыдно из-за того, что ты не позвонил мне, что ты пошел и снова напился…