— С удовольствием.

— Что значит «с удовольствием»?

— Это значит «с удовольствием».

— Так ты не против?

— Абсолютно не против.

— О. А я против.

Небольшая пауза.

— Давай не будем говорить о ней, а? — попросила я. — От этого у меня сразу портится настроение.

— Но мы и так уже были несчастными.

— Я знаю, но это было несчастье другого рода. Приятное несчастье. Оно мне нравилось.

— Хорошо. Тогда давай поговорим о том, что в конце концов мы все умрем и что все наши разговоры и чувства не имеют никакого значения?

— О да, пожалуйста! Спасибо, Дэн, ты просто ангел.

— Но сначала, — провозгласил Дэниел, — мы выпьем. Какой цвет мы еще не пробовали?

— Зеленый.

— Киви?

— Отлично!

Прибыли очередные две рюмки. Я знаю, что мы много ели, но у меня не осталось ни малейшего воспоминания о том, что именно. Но, кажется, было вкусно. Дэниел впоследствии утверждал, что я все время повторяла: «Объедение». И мы чудесно поговорили. О чем — я тоже плохо помню. Что-то насчет бессмысленности всего и о том, что все мы обречены. Помню только, что тогда наш разговор казался мне очень умным. И от этого я была в мире с собой, с Дэниелом и со всей вселенной. Помню, как Дэниел горячо стучал по столу кулаком и кричал: «Я полностью с тобой согласен!» Он ловил за руку проходящих официантов и говорил им: «Послушайте, что говорит эта женщина! Она говорит истину».

В общем, вечер прошел замечательно. Вероятно, я до сих пор сидела бы там, выкрикивая все новые и новые цвета («Сиреневая! Есть у вас сиреневая водка?»), если бы Дэниел не заметил в какой-то момент, что из всех посетителей остались мы одни, а невысокие коренастые официанты выстроились за стойкой бара и не сводили с нас глаз.

— Люси, — шепнул он, — кажется, пора закругляться.

— Нет! Мне здесь нравится!

— Правда, Люси, Григорию и остальным надо идти домой.

Тут мне стало стыдно.

— Конечно. Конечно, им надо домой. Ведь до Москвы ехать не один час на ночном автобусе. А завтра им, бедняжкам, с самого утра снова на работу!

Дэниел крикнул, чтобы принесли счет, — почтительность, которой отличалось наше поведение в начале вечера, давно сменилась фамильярностью.

Счет появился очень быстро, и Дэниел взглянул на него.

— Что там, национальный долг Боливии? — спросила я.

— Скорее, Бразилии, — ответил он. — Но это не важно.

— Точно, — согласилась я. — И вообще, ты богат.

— Вообще-то не очень. Все это весьма относительно. Оттого, что ты получаешь жалкие копейки, ты считаешь богачом любого, кто получает хоть немного больше.

— А-а.

— А на самом деле чем больше ты зарабатываешь, тем больше ты должен.

— Дэн, как здорово ты сказал! В этом кроется глубокая экономическая правда — посреди жизни мы в долгу.

— Нет, Люси, — Дэниел охрип от возбуждения. — Это ты здорово сказала! Это так верно: посреди жизни мы действительно в долгу! Ты должна записать эти слова. И вообще, нам надо записать все, что мы сегодня говорили.

От нашей с Дэниелом мудрости у меня закружилась голова. Я объявила ему, что считаю его мудрым и хорошим человеком.

— Спасибо тебе, Дэниел, — сказала я. — Я прекрасно провела время.

— Я рад.

— Все было чудесно. И теперь мне многое стало ясно.

— Что, например?

— Ну, я поняла, почему я до сих пор нигде не чувствовала себя «на своем месте», а здесь мне было легко и приятно. Это потому, что в душе я русская.

— А может, потому, что ты напилась?

— Не говори глупостей. Я напивалась и раньше, но никогда мне не было так хорошо. Как ты думаешь, я смогу найти работу в России?

— Думаю, да, но я не хочу, чтобы ты уезжала.

— Ты будешь приезжать ко мне в гости. Тебе так и так придется осваивать новые пространства, когда ты переспишь со всеми британками.

— Умно. А мы пойдем на ту вечеринку, о которой говорила Карен?

— Да! Я совсем забыла!

Глава семнадцатая

— Ты оставил большие чаевые? — прошептала я Дэниелу, когда мы выходили из «Кремля».

— Да.

— Хорошо. Они были очень милы.

Я заливалась смехом, пока мы спускались по лестнице, и засмеялась еще сильнее, когда мы оказались на холодной темной улице.

— Как смешно! — говорила я, повисая на руке Дэниела.

— Очень смешно, — согласился он. — А теперь постарайся вести себя прилично, а то мы никогда не поймаем такси.

— Извини, Дэн, кажется, я немного пьяна. Но я так счастлива!

— Хорошо, но прошу тебя, заткнись на минуту.

Перед нами остановилось такси. За рулем сидел сердитый на вид мужчина.