— Ты приехал слишком рано, — обвинила его я, бегая по прихожей туда-сюда в поисках нужной пары туфель.

— Вообще-то я приехал точно как договаривались, — спокойно возразил он.

— Значит, сам виноват, не догадался приехать попозже, — отозвалась я из ванной.

— Ты отлично выглядишь. — Он схватил меня за руку, когда я пробегала мимо него в очередной раз, и попытался поцеловать меня. Шарлотта от огорчения отвернулась.

— Фу, — буркнула я, вытирая лицо. — Отстань, ты испортишь мне макияж.

Свои туфли я нашла на кухне, между холодильником и стиральной машиной. Надев их, я встала рядом с Дэниелом. И все равно он был слишком высок.

— Ты такая красивая, Люси, — завистливо сказала Шарлотта. — Это платье тебе очень идет. Ты в нем похожа на принцессу.

— Да, — согласилась Карен, не отводя глаз от лица Дэниела уже целую вечность. Кстати, он и не возражал, старый ловелас.

— Из вас получится чудная пара, — проворковала Шарлотта, переводя взгляд с меня на Дэниела и обратно.

— Вовсе нет, — проворчала я, смущенно переминаясь с ноги на ногу. — Вместе мы выглядим смешно. Он слишком высокий, а я слишком низкая. В ресторане нас примут за клоунов.

Шарлотта стала возмущенно возражать, а вот Карен не стала. В ней был очень развит дух соперничества. И поделать с этим она ничего не могла.

Она была из тех людей, которые никогда не умаляли собственного достоинства, никогда не отзывались о себе уничижительно, не смеялись над собой. Тогда как я только этим и занималась.

Большую часть времени с ней было нетрудно уживаться, но как только ей начинало казаться, что к ней отнеслись без должного уважения, она становилась опасной — особенно если была не совсем трезва. Месяца два назад ее бывший бойфренд Майк робко предположил, что их отношения зашли слишком далеко. Даже не дослушав его, она выставила его вон, приказав больше не показываться ей на глаза. Она даже не дала бедному парню как следует одеться. У нее до сих пор еще где-то валялись его трусы, которыми она триумфально размахивала в окне, глядя на удаляющуюся спину Майка. Потом она купила три литра вина и заставила меня сидеть с ней, пока не выпила все до последней капли.

Та ночь была ужасной — Карен, мрачная, как туча, молчала, а я нервно глотала вино и бормотала то, что, как я надеялась, утешило бы ее. И вдруг она обрушилась на меня. Схватив меня за воротник, она приблизила ко мне свое лицо и с трудом, но громко спрашивала: «Если я не буду себя уважать, то кто будет? А? Отвечай!»

На следующий день она извинилась и больше так себя не вела. И если не считать ее соревновательного духа, она была отличной соседкой. С ней всегда было весело, она одалживала свою одежду, не требуя за это слишком больших ответных одолжений, порою вела себя вульгарно и всегда платила свою часть арендной платы вовремя. Но я понимала, что если наши интересы совпадут, мне придется или сразу отступить, или быть готовой провести неделю в больнице. К счастью, пока наши интересы не пересекались — и из-за Дэниела вряд ли пересекутся.

Тем временем Карен выжимала максимум выгоды из его присутствия.

— Сегодня вечером нас приглашают на вечеринку, — сказала она, обращаясь исключительно к Дэниелу. — Может, вы присоединитесь к нам после ужина?

— Отличная идея, — с улыбкой ответил он. — Наверное, мне стоит записать адрес.

— Не нужно, — встряла я в их романтическую беседу. — Я знаю, где это будет.

— Ты точно знаешь? — забеспокоилась Карен.

— Точно. А теперь пошли, Дэниел. Давай поскорей покончим со всем этим мероприятием.

— И обязательно приходи к нам на вечеринку, — напомнила Дэниелу Карен, — даже если Люси не пойдет.

«Особенно если Люси не пойдет, вот чего ей действительно хочется», — подумала я про себя со смехом.

И мы наконец вышли на лестничную площадку. Только напоследок Дэниел еще раз одарил Карен и Шарлотту улыбкой телеведущего, а я одарила его удивленно-нетерпеливым взглядом.

— Что? — спросил меня Дэниел, как только мы оказались одни. — Что я сделал?

— Ты невыносим! — засмеялась я. — Ты физически не можешь не флиртовать!

— Но я не флиртовал, — возразил он. — Я вел себя как обычно. Хотел быть вежливым.

Выражение моего лица означало: «Ты меня не одурачишь».

— Ты сегодня такая красивая, — сказал он.

— Какой же ты болтун и бабник! — возмутилась я. — На тебя нужно повесить табличку, предупреждающую женщин об опасности.

— Не понимаю, что я делаю не так, — пожаловался он и открыл дверь подъезда на улицу.

Холодный воздух ударил в лицо. «О боже, — подумала я, — скорее бы все кончилось».