– Что ты хочешь от меня?
– спросила я, внутренне закипая.
– Прыгать вокруг тебя? Пытаться напасть? Как должно вести себя агрессивное животное - скажи, потому что мне это неизвестно.

– Начнем с прыжков!
– скомандовал он.

И плеть опустилась возле моих ног. Я отскочила. Новый удар - прыжок. И так множество раз.

Словно загнанный лисом заяц, я прыгала по матам. Падала и вновь поднималась. Циркач ударял плетью так, чтобы не задеть, но даже редкие искры обжигали кожу босых ступней.

Движения мои становились все медлительнее, а реакция слабее. Перед глазами все завертелось, точно в голубом калейдоскопе.

Кнут ударил возле моей головы, ослепляя ярким светом. Я закрыла лицо ладонями и плюхнулась на мат. По привычке, выработанной на борту у пиратов, подтянула колени к груди. Работать дальше не могла и приготовилась получить удар кнутом.

Прикосновение к спине заставило вздрогнуть. Но я напрасно ожидала разряда тока, скорее это было ласковое поглаживание.

– Устала?
– спросил желтоглазый.

В его голосе мне послышалось сочувствие. Или я слишком устала, чтобы осознавать реальность?..

Сил осталось только на то, чтобы вяло кивнуть.

– Расслабься, - приказал пришелец.
– Осмотрю твои ноги.

Я перекатилась на спину, распрямила ноги и вытянула руки вдоль тела. Почти с завистью покосилась на плотные кожаные сапоги циркача.

Он уловил мой взгляд и произнес:

– Человеческая кожа слишком нежная. Но одеть тебя в нашу одежду я не могу - эффектность снизится. Ладно, прибудем на Лаэс - что-нибудь придумаем. Лечить тебя после каждого представления слишком хлопотно.

– Что такое Лаэс?
– несмотря на усталость, не могла не спросить я.
– Твоя планета?

Отчего-то мой вопрос заставил пришельца поморщиться, точно от боли. И все же он удостоил меня ответом:

– Нет, корабль. Мы переоборудовали бывший транспортник под странствующий цирк. Но он слишком тяжел и жрет много топлива. Для дальних перелетов я использую катер, на котором ты сейчас и находишься.

Я снова кивнула и прикрыла глаза. Мысли спутались. Вопросов осталось множество, но накатившая усталость не давала думать о чем-то серьезном. Хотелось просто послать всех к черту и тупо уснуть.

Правда, остался один момент, который следовало прояснить немедленно. Воспользовавшись тем, что инопланетянин проявил ко мне сострадание, предупредила:

– Называть тебя хозяином не буду. Лучше скажи имя.

– Так и быть, зови меня Хандлер, или Хан - так проще.

Ну да, конечно, отсталой землянке не запомнить такое сложное слово...

– Ага, - выдала я, едва ворочая языком от усталости, - пусть будет Хан.

– Но тебя я все равно буду звать Пантерой, - предупредил он.

– Ага, - снова согласилась я.

Последовала короткая пауза. А после Хан поднял меня на руки и куда-то понес.

– Вот такой ты мне нравишься гораздо больше, - заявил почти дружелюбно.

Ну, так да, усталая, изможденная землянка не может сопротивляться и возражать. Но такой я останусь недолго!

Глава 4

Дальнейший полет прошел для меня как в тумане. Ежедневные тренировки выматывали неимоверно. Хан практически не давал времени на отдых, делая лишь перерывы на сон, еду и принятие душа.

В какой-то момент я не выдержала и вновь показала острый язык:

– Так ты дрессируешь или пытаешься сделать из меня бравого солдата? Я не могу так: есть по команде, спать короткими урывками и все время находиться в напряжении.

Он нахмурился и раздраженно щелкнул кнутом.

Я не обратила на этот жест внимания. Сколько бы Хан не пугал, ни разу не применил грубую силу. А его словесные выпады редко достигали цели.

– Мне казалось, для успешного выступления нужны азарт и вдохновение, - озвучила я свои мысли.
– Кто захочет смотреть на изможденную землянку?..

– Ты слишком много думаешь, человечка, - последовал ответ.
– Не анализируй, просто выполняй команды. Я лучше знаю, что требуется публике.

Его упертость доводила меня до бешенства. Какой же непробиваемый! Интересно, как он общается с остальной труппой? Неужели так же нещадно гоняет?

Хан практически ничего не рассказывал ни о своем корабле, ни о цирке, ни о выступлениях. Лишь отмахивался и говорил, что я все узнаю в свое время. А еще упрекал в излишнем любопытстве.

Похоже, в его представлении во мне были собраны все самые худшие грехи человечества. И ни одного достоинства.