Мое, казалось бы, полушутливое заявление разъярило Хана. От злости кожа на его лице приобрела странный фиолетовый оттенок, глаза полыхнули желтым, губы сжались в тонкую линию.

– У Анкора есть право ненавидеть землян, - прорычал Хан.
– И никогда, не при каких условиях не напоминай ему об увечьях. Если хочешь жить... Он прав, тебя стоит лишить права голоса.

Нет, я никогда не выступала против крепкой мужской дружбы. И, наверное, это неплохо, когда директор цирка (или как его там называют?) отстаивает права своих артистов. Но почему я должна страдать от этого?

Лишиться микрочипа и потерять способность общаться с инопланетянами не хотелось. Потому пришлось подавить гордость и попытаться помириться. Настолько, насколько это возможно.

– Слушай, я не знаю, с кем из землян и когда вы встречались, - выдохнула я.
– Среди нас, как и среди представителей других рас, попадаются всякие экземпляры. Но я ничего плохого вам не сделала. Тогда как вы всячески унижаете меня и заставляете чувствовать себя каким-то отребьем.

Лицо Хана изумленно вытянулось. Он поморгал, точно сбрасывая наваждение.

– Не думал, что ты умеешь разумно мыслить, - сообщил спустя минуту.

Я сложила руки на груди и вздернула подбородок

– Представь себе, могу, - произнесла без сарказма.
– И даже готова работать на тебя с полной самоотдачей. Но при одном условии...

Намеренно оборвала речь на самом интересном, вынуждая Хана переспрашивать. Я не гений, но умею разжечь интерес собеседника. И не то чтобы мне так хотелось всю оставшуюся жизнь работать дрессированной кошкой, но доказать Анкору, что он ошибся, - хотелось до умопомрачения.

Глава 5

– Так что за условие?
– заинтересовался Хан.

Пригвоздил меня к месту взглядом, но я и не думала тушеваться. Все или ничего.

– Я стану твоей Пантерой и буду скакать по сцене, рыча от ударов кнута. Но только на арене. Все остальное время считай меня кошкой, которая гуляет сама по себе. И да: не разрешай Анкору задираться.

Хан молча пожирал взглядом, вынуждая отвернуться первой. Как бы не так! Пусть знает, какими настойчивыми бывают человеческие женщины.

– Анкор ведь тебя послушает?
– спросила я напрямки.
– Или ты не пользуешься авторитетом среди команды?

Понятно, такой вопрос мог разозлить желтоглазого окончательно. Но выяснить, что в цирке и как - задача куда важнее. Чтобы выжить, нужно знать, кто тут главный. И к чьим советам стоит прислушиваться. Остальные пусть катятся лесом. Анкор - в первую очередь.

– Среди членов труппы царят дружеские отношения, - наконец, выдал Хан.
– И если хочешь с нами ужиться, научись сдерживать свой дурной нрав. Запрещать Анкору высказывать мнение не стану.

Разумеется, у них сплоченная команда и я, отсталая землянка, тут лишняя. Но если Хан взял меня, значит стоит побороться за место на борту этого летающего цирка.

– Твой помощник проявил агрессию первым, - настаивала я.
– Не надо затыкать ему рот. Пусть держится подальше, раз не любит землян. Только и всего. Взамен я пообещаю быть вежливой и послушной - в пределах разумного, естественно. Но если меня кто-то ударит - неважно, словесно или физически - не ждите, что покорно все снесу и подставлю вторую щеку. И еще: никаких ушей и хвостов!

Хан размышлял недолго. В его желтых глазах отразилось если не уважение, то одобрение как минимум.

– Я поговорю с Анкором, - пообещал он.
– Но твоя дальнейшая судьба будет зависеть от итогов первого выступления перед публикой. Сумеешь понравиться - станешь частью команды.

Уже лучше. Го-о-ораздо лучше! Не передать словами, как бы мне хотелось, чтобы меня перестали считать зверем. Позволили быть человеком. И жить по-человечески.

– А если нет?
– с тревогой в голосе спросила я.

Хан пожал плечами. Сдается, он и сам не знал, что будет дальше.

– Реакция публики всегда непредсказуема, - все же удостоил ответом.
– Ты главное старайся и не думай о последствиях.

– Выложусь по полной, - пообещала я.
– Но и ты не забывай об обещании. Если твоя команда станет на меня давить и всячески унижать, мне ни за что не справиться. Мой успешный дебют выгоден всей труппе, так ведь?

Хан кивнул. Уровень моего интеллекта, похожее, все больше поражал его. По крайней мере, он и речи больше не вел о том, чтобы избавить меня от микрочипа.