Наверное, это гормоны.

Обругав себя идиоткой, она обняла подушку и уткнулась в нее лицом. На глаза набежали слезы. Откуда они только взялись?

Лика помнила, когда плакала в последний раз – когда умерла мама. Тогда, казалось, она вылила все слезы и дала слово самой себе, что больше никогда-никогда не заплачет.

И вот сейчас ее охватила такая тоска, что слезы сами полились из глаз. Одиночество, которое она постоянно гнала от себя, наконец-то настигло ее. И победило.

Лика расплакалась.

***

Она так и не ответила на письмо. Не посчитала нужным.

Пробормотав проклятье, Антуан захлопнул крышку бесполезного ноутбука.

Глупая девчонка!

Вот уже несколько дней он следил за дочерью с помощью особой программы. Эта программа, точнее вирус, проникла в ее ноутбук вместе с письмом, а из него через единый аккаунт заразила и телефон. Всего одно маленькое письмо, всего несколько строк – и теперь всякий раз, стоило только Лике заглянуть в телефон или ноут, как ее камера незаметно включалась и начинала транслировать видео.

Антуан поймал себя на том, что ему нравится наблюдать за дочерью. Он испытывал болезненное любопытство, глядя, как она хмурится в экран, как потирает морщинку между бровей, кусает губы.

Он искал в ней собственные черты, хотел убедиться, что она взяла от него нечто большее, чем просто набор ДНК. И постепенно ему начинало казаться, что в чертах ее лица, жестах и мимике он видит себя. Она была его отражением. Только намного моложе и симпатичнее.

Стук в дверь оторвал главу Химнесса от размышлений.

– Мастер? – на пороге появился озабоченный Алекс.

– Проходи. Есть новости? – Антуан кивнул своему приору на свободное кресло.

– Есть. Но они вам вряд ли понравятся.

Алекс положил на стол папку, которую держал в руках.

– Позволь это мне решать, – оборвал его мастер.

В папке лежал очередной доклад от финансового директора. Саймон Гольдштейн настаивал на привлечении антикризисной комиссии, поскольку акции Химнесса буквально за пару дней упали в цене на восемь позиций. Мало того, небольшая компания, чей владелец пожелал остаться инкогнито, скупила обесцененные бумаги так, словно каждая из них обещала в дальнейшем стать золотой. Гольдштейн был опытным игроком в этих играх, он понимал, кто-то заинтересован в том, чтобы «Медикал Корпорейшн» обанкротилась. А это значит, что денежный поток, поддерживающий жизнь в резервации, не сегодня-завтра иссякнет, и встанет вопрос о том, чем кормить две тысячи человек, живущих на острове.

Андрулеску перевернул последнюю страницу доклада и нахмурился. Забарабанил пальцами по столу.

– Ты понимаешь, что происходит? – кинул он на приора мрачный взгляд. – Это кому же мы так перешли дорогу?

Вопрос был риторический.

Алекс пожал плечами.

– Ладно. Надо выяснить, кто владелец этой фирмы, как ее там… – Антуан заглянул в отчет, – «Фармация-нова». Найди человека, который займется этим делом и не станет задавать лишних вопросов.

– Понял, мастер.

– Фирма наверняка подставная, – продолжал размышлять вслух Андрулеску, – и владелец тоже. Но через него мы сможем выйти на настоящего. И когда я узнаю, кто эта крыса, которая хочет меня разорить…– Голос мастера внезапно упал до свистящего шепота. Рука, только что барабанившая по столу, сжалась в кулак, сминая кожаную папку с бумагами так, словно эта была салфетка. – Когда я узнаю… – Он поднес смятую папку к глазам, в которых сейчас полыхала холодная ярость, – я не оставлю от этой твари мокрого места!

Раскрыв ладонь, он позволил разорванным бумагам упасть на стол.

Алекс молча склонил голову, признавая правоту своего хозяина.

Когда он ушел, Антуан вернулся к ноуту. Нужно было проинструктировать детектива. Того самого, что следил за Ликой на Тайре.

Вчера вечером детектив скинул ему по скайпу несколько снимков. На паре из них был уже знакомый Гелендваген под разными ракурсами. Машина стояла припаркованной у стен двухэтажного коттеджа из белого кирпича. Еще на двух фотографиях оказался молодой темноволосый мужчина, тот самый, что встречал Лику возле отеля. И на этот раз он был без темных очков. Фотографу удалось поймать его лицо крупным планом: прямой нос, прищуренные глаза, резкий излом бровей…

Антуана целый день мучила мысль, что это лицо ему очень знакомо. Где-то он уже видел и эти высокие скулы, и этот породистый подбородок… Образ, который он никак не мог уловить, вертелся в памяти, раздражая и тревожа. И вот теперь, наконец, вспыхнул ярким воспоминанием.

Антуан скрипнул зубами.

Нет, это не может быть он, черт возьми! Мертвые не возвращаются, а Захар Стромов мертв.

Мертвее не бывает. И он, Антуан, в этом уверен.

Он сам его хоронил.

Глава 14

Утро не принесло облегчения. Лика проснулась такой усталой, будто всю ночь носила мешки с камнями. Голова была тяжелой, тело – чужим. Кожа стала такой чувствительной, что любое прикосновение к ней казалось прикосновением к оголенному нерву. А еще зуд между ног усилился, и не обращать на него внимания стало намного труднее.

Но надо было вставать, одеваться и топать на базу. Впереди ждал рабочий день.

Она наспех оделась, кое-как позавтракала. Проверила, все ли вещи сложила в свой единственный чемодан. Их у нее было не так много, чтобы она могла позволить себе что-то забыть.