ГЕРОЙ-ПЕРВОПРОХОДЕЦ. Этот героический тип может быть означен синонимами «первооткрыватель», «новатор». Героизм этого типа очень часто связан с риском. Правда, не меньший риск заключен и в воинском героизме. И вообще, тема героизма и риска, их связи требует особого осмысления. Мы вернемся к этому ниже. Сейчас же подчеркнем, что этот героизм, выделенный нами в особый тип, распространен в самых разных сферах производства, техники, науки, искусства. «Мертвая петля» русского летчика Нестерова, экспедиции и открытия, в том числе Южного полюса, ученым-географом и путешественником Р. Амундсеном, полет первого космонавта планеты Ю. Гагарина вспоминаются здесь в первую очередь. Но герой-первопроходец, герой-новатор может заявить о себе и в тиши научной лаборатории, писательского кабинета, у режиссерского пульта в театре, в мастерской живописца, в конструкторском бюро и т. д. Мерой героизма в этом случае будет радикальный разрыв с господствующими традициями, ломка устоявшихся стереотипов, преодоление вековых привычек, косности, вызов консервативному общественному мнению. Именно такими героями являются конструкторы братья О. и У. Райт, психиатр З. Фрейд, генетики Ф. Крик и Д. Уотсон, поэт У. Уитмен, режиссер В. Мейерхольд.

ГЕРОЙ-ПРАВДОИСКАТЕЛЬ. Поиск правды как вид субъективного поведения, по-видимому, является исключительной особенностью русской культуры. По крайней мере, именно так считает Н. Бердяев. И действительно, поиск правды наполняет смыслом жизнь многих выдающихся представителей русского этноса. Вспомним всенародно известные изречения о «правде-матке», «правом деле», «праведности» и «справедливости» (как синонимах истины). Лозунг «не в силе Бог, а в правде!» определял не только тактику поведения, но и всю жизненную стратегию целых поколений. Александр Невский повторял: «Не силой, а правдой стоит Русь!». Можно утверждать, что в России подавляющее большинство героев, как мифологических (сказочных, былинных), так и реальных, есть не что иное, как персонифицированная «правда». Из идеи она трансформируется в лица и атрибуты, поступки и действия, подвиги и драматические акты. В русском сознании «правда» – вселенски обобщенный образ: это и мировой закон (норма), и стимул жизни, и индикатор индивида и его поступков, и механизм (средство) инициации отдельных поведенческих актов. «Правда» – главное оправдание героизма в русском национальном сознании. Именно за «правду», во имя торжества «правды» на Русской земле устраивали бунты, поднимались на восстания, не считались с жертвами и лишениями, вступали в революционную борьбу поколения правдоискателей самых разных политических убеждений и ориентаций: Петр Болотников и Степан Разин, народовольцы, эсеры, большевики и меньшевики, анархисты и монархисты. Имена их не перечесть. Наряду с героями-правдоискателями светского толка необходимо признать существование героев-правдоискателей религиозного склада. Из православных героев здесь можно указать Филиппа Колычева – митрополита, выступившего против Ивана Грозного и принявшего мученическую смерть от царских опричников, архимандрита Никанора – предводителя соловецких старообрядцев, а также суздальского попа Никиту, возглавившего восстание старообрядцев в Москве. И архимандрит Никанор, и поп Никита были казнены сатрапами царя Алексея Михайловича. Несомненно, религиозным героем-правдоискателем в католичестве выступает М. Лютер.

Вариантом героя-правдоискателя может считаться герой-вольнодумец, в б'oльшей мере показательный для стран Западной Европы. Широко известны имена вольнодумцев Т. Кампанеллы, Дж. Бруно, Т. Мора. В России типичным героем-вольнодумцем является А. Радищев.

Вообще-то, надо сказать, для западноевропейской культуры более характерен герой – искатель истины. Это некий аналог русского правдоискателя, правдолюба в условиях цивилизованного общества. Руководящим принципом поведения, деятельности да и всей жизни такого героя может служить «принцип Аристотеля»: «Платон мне друг, но истина дороже!» [23] . Действительно, истина, служение ей, поиск ее – становятся у героев данного типа высшим жизненным предназначением. В героическую форму облекается поиск истины у Г. Галилея, Б. Паскаля, из религиозных деятелей – у Августина Блаженного.

ГЕРОЙ-БУНТАРЬ. В поэме «На поле Куликовом» А. Блока содержится строка: «И вечный бой! Покой нам только снится…». Эти слова великого русского поэта можно считать девизом героя-бунтаря. Вполне правомерно полагать, что этот тип ведет свое происхождение от легендарного титана Прометея. И хотя К. Маркс относил Прометея к самым благородным святым и мученикам, мы склонны видеть в Прометее прежде всего мужественного богоборца. Эсхил, автор трагедии «Прикованный Прометей», вкладывает в уста своего героя такие слова: «… Я б не променял своих скорбей на рабское служенье. Мне лучше быть прикованным к скале, чем верным быть прислужником Зевеса». (Здесь, вероятно, можно вести речь о прометеевском типе героя.)

Героя-бунтаря можно встретить и в политике (в Западной Европе – О. Кромвель, Т. Мюнцер, Ян Гус, якобинцы; в России – декабристы, Емельян Пугачев, лейтенант П. Шмидт, матрос А. Матюшенко), и в искусстве (на Западе – импрессионисты в живописи, модернисты в литературе; в России – футуристы в поэзии, супрематисты и авангардисты в живописи), и в религии (хилиасты, ессеи).

Героев-бунтарей можно разделить на два общих разряда. Одних подвигает некая конструктивная идея. Это герои созидательного плана. Другие настроены в большей степени нигилистически, их поступки продиктованы скорее деструктивными побуждениями. Такие герои скандального типа распространены в общечеловеческой истории достаточно широко. Их список открывает печально известный Герострат. Из живших ближе к нам по времени, к первому разряду можно отнести В. Маяковского, ко второму – Д. Бурлюка.

Однако наимболее рельефно тип героя-деструктивиста воплощает один из основоположников «антиискусства» (1960–1970) М. Дюшан, провозгласивший принцип: «чем хуже, тем лучше». В числе созданных им «шедевров» укажем лишь на картинку «Фонтан», изображавшую унитаз.

ГЕРОЙ-РЫЦАРЬ. Достаточно условное, но имеющее свои исторические корни в европейской культуре обозначение героя, неукоснительно, вопреки всевозможным препятствиям соблюдающего в жизни и поведении ритуал (рыцарский ритуал). Его требования обычно сформулированы в рыцарских кодексах чести. Герой-рыцарь – это человек безупречно исполняющий свой (обусловленный соответствующим положением в социальной иерархии) долг. В 1957 году в Швеции вышла книга Ч. Д. Барбера «Понятие чести в английской драме 1591–1700 гг.», где автор выделяет и анализирует три значения данного понятия. Во-первых, честь означает репутацию и связана она с признанием, уважением, почетом, славой. Во-вторых, честь есть совокупность черт человека, дающих ему право на уважение окружающих. В сумме эти черты составляют «духовное благородство». В-третьих, понятие чести относится главным образом к женщинам – оно призвано подчеркнуть целомудрие, верность женским обязанностям и долгу супруги. Поскольку героем-рыцарем может быть только мужчина, к нему применимы только два первых значения, что вполне понятно. Но книга интересна не только этим. В ней подробно описывается рыцарский этос.

Как же должен вести себя «человек чести»? Он не прощает нанесенной обиды, не терпит соперников в любви, и если таковой появился – его надлежит немедленно вызвать на дуэль (кстати, как социальный феномен дуэль появляется в европейской культуре в 1548 году). Он не позволяет себе хитрить, ибо это наносит ущерб его репутации. В числе главных забот – всеми силами оберегать и защищать свое общественное положение и, соответственно, отстаивать свои права. Жить надлежит на широкую ногу. Рыцарю не пристало подчиняться чужой воле, жениться на женщине низшего положения, однако вообще с дамами необходимо быть учтивым и никоим образом не подрывать их репутации. На войне надлежит сражаться по установленным правилам, например, не начинать военных действий без объявления войны, не убегать из плена, не соглашаться на позорное предложение сложить оружие, отличать гражданское население от вооруженных врагов. Отвага в бою – эквивалент чести. Трус не достоин рыцарского звания. К рыцарскому этикету относятся также неукоснительная уплата долгов, правдивость, исполнение обещанного, абсолютный отказ от вероломства, грабежа, взяток и т. д.

В истории, наверное, трудно отыскать пример, так сказать, стопроцентного рыцарства. В реальности можно говорить лишь о более или менее приближенном к рыцарскому образу субъекте, что и признают безоговорочно ученые-историки. И это обстоятельство, на наш взгляд, служит первопричиной многочисленных пародий на героя-рыцаря, иронии, сарказма, смешков по адресу претендующих на этот статус и эту роль. И тем не менее известны совершенно исключительные случаи существования подлинных рыцарей «без страха и упрека». Среди них француз Баярд, в одиночку дравшийся в бою против двухсот солдат. Возвращаясь победителем с поля боя, Баярд решает провести ночь и «развеяться» с подвернувшейся девушкой, но отказывается от своего намерения, узнав, что имеет дело с дворянкой, решившейся на отчаянный шаг по крайней материальной нужде. Баярд был убит огнестрельным оружием, которым сам брезговал пользоваться. В более близкое к нам время о рыцарском благородстве можно говорить в связи с жизнью и делами принца Альберта – мужа английской королевы Виктории, писателя Джозефа Конрада, философа и ученого Бертрана Рассела.