Алфавит грешника. Часть 1. Женщина, тюрьма и воля
вернуться

Лузгин Владимир
Шрифт:

«Бессильны акты и уставы…»

Бессильны акты и уставы,Обыденных событий ход,Когда по сердцу взгляд лукавыйОстрее бритвы полоснёт.Бесплоден приворот старинныйИ паутина прошлых пут,Коль губы спелою малинойПритягивают и зовут.А грудь, мелькнувшая сквозь вырезКитайской кофточки цветной,Хотя и нет прекрасней в мире,Уже открыта предо мной.Её соски желез молочных,Твердея под рукой моей,Нам обещают рай бессрочныйДо окончанья наших дней.И всё равно, как это чудо,Чем заслужил я и когда,Раз ты явилась ниоткудаСпасти меня от вникуда.

«Больше у России нет друзей…»

Больше у России нет друзей,Исключая армии, и флота,Жуликов всех рангов и мастей,Да «шестёрок-жириков» без счёта.Дальше – хор попов про третий Рим!Питерские, брайтонцы, мигранты.Вертикаль и, непоколебим,Рейтинг венценосного гаранта.А вокруг извечные враги,Крик сестёр вчерашних вороватыхПод Китая гулкие шаги –Тоже нами вскормленного брата.И потом, наверное, в аду,Черти ждут нас, веривших на слово,По весне в двухтысячном годуЛетоисчисления Христова.Потому и нет у нас друзей,Исключая армии, и флота,Жуликов всех рангов и мастей,Да «шестёрок-жириков» без счёта.

«Боюсь, когда на лодку катит вал…»

Боюсь, когда на лодку катит вал,А ветер лишь крепчает, пеной вея,И грешен, что животных убивалНе для еды насущной – для трофея.Мне стыдно говорить про геморрой,Тем более показывать кому-то,Хотя бывает утренней поройПочти невыносимая минута.Чего скрывать, я жаден и ленив,Неадекватен и непостоянен,С первопричиной путая мотив,Как баб доступных путают по пьяни.С господствующей логикой мирясь,Свой интерес всегда держу в уме я,Не прерывая дружескую связьСо всеми, кто со мной её имеет.И вычеркнув, как фейк, ночной дебош,Мне дышится свежо, легко и ровно.Чего скрывать, я дьявольски хорошИ ангельски приятен, безусловно.

«Бровей багровей глухаря…»

Бровей багровей глухаряИ ярче крови глухаринойСползает медленно заряНа травы с поросли осиной.Как ранее по кедрачу,По соснам, взвившимся над строем,Где были тучи по плечу,И звёзды, льющиеся роем.Хотя известно на земле:Она лишь отблеск солнца краткий,Пока блаженствует во мглеВосток, на сладость неги падкий.Проснётся он и хлынет свет,Открыв назначенное зрячим:Кто будет вскормлен и согрет,А кто для жертвы предназначен.При этом выиграет тот,Чьё сердце в сумраке урочищРитм выживания найдёт,Не заморачиваясь прочим.А те, другие, сгинут зря,Под дробью пух развеяв пудрой,Приняв за брови глухаряСледы кровавые под утро.

«Брызги крови во мху – осень сыплет брусникой…»

Брызги крови во мху – осень сыплет брусникойДа рядами маслят по оленьей тропе:Это доля твоя, чем с тобой, с горемыкой,Расплатилась судьба, что ты выбрал себе.Ведь ещё повезло – не оборыши встретилПод приветливым солнцем, хоть пора холодам,И вернулся домой в срок, который наметил,И устал не до смерти – сообразно годам.Так чего ты бурчишь, расплатившись с ментами,Перекупщикам сбыв результаты трудов,И палёнкою друга, как всегда, остограммивВ прибазарном шалмане между мелких воров.Лучше, вспомнив былое, со слепым гармонистомСпойте песню любимую хором втроём,Чтоб её подхватила своим голосом чистымВсем шалавам шалава за соседним столом.И не трогайте мать, матерь вашу – Россию,Что, детей разогнав, как назойливых псин,Холит новых хозяев, пряча глазки косыеЗа зеркальными окнами офисов ФСИН.Неужели вы четверо, вместе с другими,Заслужили иное за деянья свои,Если челядью верной при каждом режимеПрославляли господ за пайки и паи.Или может не вы, самодержцу в угоду,Под попов и начальничков брань и враньё,Словно дикого зверя обложили свободуИ волками в клочки растерзали её.Брызги крови во мху – осень сыплет брусникойДа рядами маслят по оленьей тропе:Это доля твоя, чем с тобой, с горемыкой,Расплатилась судьба, что ты выбрал себе.

«Был я в деле, был я в доле…»

Был я в деле, был я в доле,Встречен, принят, окормлёнЖенщиной, тюрьмой и волейК вящей гордости сторон.И немало позабавилОкружающих при том,Что боролся против правил,Насаждаемых кнутом.Был я в силе, был я в деле,Форс держа и теша нрав,И сколь власти ни радели,Отступили, не сломав.А в ответ им красной нитьюГнев отсвечивал в стихах,Что писались по наитью,На лету да впопыхах.Был я в теме, был я в силе,Даже в худшие года,Как меня не поносили,Пипл, попы и господа.Но по фраерской привычкеЛишь смеялся я до слёзОт запоя до больнички,Не беря того всерьёз.Был я в доле, был я в теме,Потому и бил с носкаВместе с теми, вместе с теми,Кто не ссучился пока.Ведь не зря же жребий божий,Разделяющий людей,Даст любому, что тот сможетУдержать в судьбе своей.Потому и был я в доле,Встречен, принят, окормлёнЖенщиной, тюрьмой и волейК вящей гордости сторон.

В

«В год тридцать третий нашей эры…»

В год тридцать третий нашей эрыНа перекладине крестаОн, символом грядущей веры,Смерть принял в образе Христа.И чтоб другим не осквернитьсяИ в сроки соблюсти закон,Омытый, в белой плащаницеБыл в тот же вечер погребён.Но слух прошёл меж прозелитов,Что он воскрес и в час ночнойНе раз встречался в месте скрытомС учениками и женой.А Савл, в ходатае за сирыхУзрев иное естество,Явил пред городом и миромКак сына божьего его.С тем и живут с тех пор понынеЖрецы в сиянии свечей,Что вдовы им и глас в пустыне,И жертвы царских палачей.Собор с торгующими в чреве,Бесовский блуд полурасстригПод, не стесняющийся в гневе,Медийных проповедей рык.А где же тот в венце из тёрна,В крови, сочащейся из пор,Поднявшийся над чернью вздорнойНа осмеянье и позор?Реб Иешуа Бен Йосеф,Чьи речи за строкой строкаВетра истории разносятСквозь расстоянья и века.Но ежедневно, ежечасноВ ответ нашёптывает змейО жертвах истины напраснойИ разуверившихся в ней,Кто получает мерой полнойБлага мирские за отказОт совести и мук духовныхВ стране, грешащей напоказ.В которой с яростью зверинойНарод готовится опять,Чтоб Человеческого сына,Предав, унизить и распять.

«Ванька ротный, Ванька взводный, Ванька рядовой…»

Ванька ротный, Ванька взводный, Ванька рядовой –Навсегда они остались на передовой.При дороге, меж пролесков, посреди болот,Где попали под бомбёжку или артналёт.Труп на трупе, слой на слое, падая внахлёст,Как свалили пулемёты вставших в полный рост.Молодые и не очень, на одно лицо –Брошенные без поддержки, взятые в кольцо.Голод, вши, мороз, сексоты, смерш и трибунал,Да в тылу за сотню тысяч грозных погонял,Что сегодня гордо встали в бесконечный рядВеличавых монументов, словно на парад.Кто-то в бронзу, этот в мрамор, тот в гранит одет –Соколы отца народов, маршалы побед.Погубившие без счёта, чьих-то сыновейПо хозяйскому приказу, к выгоде своей.Чтоб их внуки под прикрытьем власовских знамёнВновь страну в игре азартно ставили на кон.За начальством повторяя: «Надо – повторим»,Зная – не найдётся смелых прекословить им.И, конечно, не осадят, не остерегут,Те, кому давно не страшен самый страшный суд.Ванька ротный, Ванька взводный, Ванька рядовой –Кто ответил за безумье власти головой.