Самна.

Наконец, ответ из Самны.

Я как можно тише подняла уголок первой страницы. Дата месяц назад, Шаула перехватила его в то время, когда меня заперли в Пристанище.

Приветствую королеву Джемму Тезозомок из Алькоро, пусть озаряет вас Свет,

Я поднял тему и рад принять условия вашего предложения…

Я опустила пергамент, дыхание участилось. Я прижала голову к стене, прижимая пергамент к груди. После месяцев — нет, лет — переписки, после писем знакомства и обсуждений, отступлений и побед мое официальное предложение оказалось перед столом директоров университета Самны. Они обсудили! Приняли! Как давно я мечтала об этом? Сколько ночей сидела за столом, пока Селено спал в другой комнате, составляя и редактируя свои письма? И вот ответ. Они пришлют в Алькоро одного из своих ученых, чтобы открыто обсудить организацию нашего института.

Настоящего университета.

Не где-то далеко, а тут, в Алькоро. Я подумала о работе матери, она пригодилась бы в университете, и другие ученые смогли бы работать в науке, даже занятые при дворце. Даже исследование Селено о движении метеоров было заброшено после его коронации, он не передал его другим, чтобы продолжить. Университет в Алькоро. Места работы, польза… Алькоро стало бы центром внимания Восточного мира, а не страной на окраине, крадущей богатство соседей. Только представить, что это могло сделать…

Селено заерзал в спальном мешке, я заставила себя успокоиться. Я тихо открыла письмо снова и прочитала остальное, отмечая сроки и условия Самны. Восхищение чуть угасло.

Я была рада ответу после месяцев ожидания, но столько всего изменилось после моего последнего письма, что неделю двигалось по морю. Попытка договориться с королевой Моной была разрушена катастрофой в Сиприяне. Ученые Самны договорились с королевой Алькоро, а теперь я была изгоем, которого вот-вот повесят за измену. И теперь Шаула тоже знала. Мои попытки скрыть переписку от нее провалились, по крайней мере, в этом случае.

Я посмотрела на Селено, лежащего напряженно, он вряд ли спал. Я выдохнула, сложила письмо, спрятала под рубашку с остальными. Я задула фонарь и забралась в мешок. Небо той ночью было ясным, луна убывала, и света хватало, чтобы озарить трещины в потолке.

Петроглифы. Пророчество. Изменение титула Селено. Только на это я рассчитывала. Мои планы, что были до этого, я осуществить сама не смогла. Если Селено увидит петроглифы и вернет власть над страной, я передам ему свои письма. Он воспользуется шансом, что я создала, и принесет процветание себе, а я пропаду.

«Как и все остальное».

Я перекатилась, словно пыталась отвернуться от голоска в голове.

«Это ради блага Алькоро, — зло подумала я. Если он сможет сделать нашу страну яркой и полной надежды, какая разница, участвовала ли я?

«Сможет ли он? — спросил голосок. — Будет ли делать это? Он злится на тебя. Ты разбила его доверие. Он подписал приказ о твоей смерти. А если он заберет твою работу и отбросит, как глупость неудавшейся королевы?».

Я укуталась в одеяло до ушей. Я не скажу ему. Не скажу никому. Я не скажу им ничего, что можно не так понять, исказить. Я знала, как это работало. Я знала, как легко раздавить идею, пока она не расправила крылья и полетела. Так почти получилось с моим дипломом, когда старые ученые чуть не перевернули мою работу о другой классификации цикад. Но я победила, выжидая и работая, лишив их шанса оспорить. Я поступлю так и сейчас. Я буду молчать, пока Селено не уберет от своего титула фальшивые надежды Пророчества. А потом я отдам ему свой университет и убегу. Он предоставит это как свою отличную идею, никто не скажет о моем участии.

Желудок сжимался, я закрыла глаза и отчаянно попыталась уснуть, понимая, что Селено лежал в комнате, как и я, укутавшись в одеяло, отгоняя от себя мир.

Глава 6

Когда я проснулась от резкого удара носком сапога по ребрам, разум тут же подумал о худшем варианте — нас нашли. Армия Алькоро пошла за нами из дворца, отыскала хижину и окружила нас с арбалетами. Я спешно села, моргая, глядя на фигуру, озаренную светом солнца.

— Его тошнит, — сказала мама.

Я покачала головой, прочищая ее, и с трудом поднялась на ноги — все болело после прошлого дня.

— Селено?

— Он ворочался все утро, — сказала она. — Минуту назад он отбросил одеяло и едва выбрался за дверь.

Из-за открытой двери доносились звуки рвоты. Я быстро обулась и прошла к порогу. Селено склонялся над снегом, все еще в ночной рубашке, в которой сбежал, дрожа, опустошая желудок на белый снег.

Мой желудок сжался. Это была сцена, что происходила ежедневно, и я научилась предугадывать ее заранее. Я много раз бежала за ним из зала совета или провожала его из кровати к рукомойнику… Я взяла флягу и присела рядом с ним.

Я коснулась его плеча. Он глубоко вдохнул и посмотрел на меня, сжимая руками живот. Он потел, волосы прилипли ко лбу, а не загрубели от воска.

— Ты вообще спал? — спросила я.

Он покачал головой и содрогнулся. Я вложила флягу в его руку.

— Выпей, — сказала я. — Я принесу шарик имбиря.

Пока он слабо глотал воду, я порылась в аптечке, нашла пакетик сухого имбиря, скрученного в шарики. Мама смотрела, как я достаю один.

— Он что-то съел? — спросила она.

Я покачала головой.