Нет, нет. Не так. Я осмотрела комнатку снова, но стены не двигались. Других проходов не было. Я медленно посмотрела на брешь.

Нет. Не может быть. Мама сказала бы. Почему она не сказала? Фонарь трясся, моя рука дрожала. Трещина не менялась в трепещущем свете, пасть тьмы. Я невольно отпрянула на шаг, Селено присел и заглянул туда.

— Дай лампу, — он протянул руку. — Не думаю, что проход ведет далеко.

Я, дрожа, передала лампу ему, он посветил проем.

— Я вижу, похоже, где идет подъем, — сказал он. — Футов семь или восемь. Может, чуть больше. Придется съехать.

— Я не могу, — прошептала я.

— Что?

— Не могу.

Он поднял голову.

— Почему?

Я прижала руки к груди, тело лишилось крови. Восемь футов или миля, но я не могла влезть в такое тесное пространство.

— Я… не могу туда пролезть.

— Думаю, ты сможешь… кто-то уже был там, кто-то небольшой. Мы сможем.

Я смотрела на темную пустоту.

— Ты не боишься?

— Меня не радует это все, но разве мы тут не за этим? — он прищурился, глядя на меня в трепещущем свете. — Ты боишься?

— Да, — прошептала я.

— Пару дней назад ты пролезла по погребу с тарантулами.

Я бы выбрала тарантулов, всех тарантулов в Алькоро вместо этого, выбрала бы всех гремучих змей и скорпионов. Я пробралась бы в сотню сточных труб, тысячу навозных куч, лишь бы не в эту тьму.

— Я не могу, Селено, — сказала я.

Он сел на пятки.

— Зачем тогда все? Мне пройти туда самому? Ты тоже хотела их увидеть.

Я хотела их увидеть. Мне нужно было их увидеть. У нас не было с собой хороших материалов для транскрипции, только уголек и пергамент для слепка и копии. Это не был исследовательский поход. Мы должны были посмотреть, что еще нужно исследовать. А если Селено не сделает правильную копию? А если стена мокрая, и слепок не сделать? А если пергамент порвется или промокнет?

Мне нужно их увидеть.

Я выдохнула, но сначала насладилась воздухом в легких.

— Хорошо, — сказала я.

— Хорошо?

— Хорошо, я полезу, — сказала я.

— Хочешь, я пойду первым?

— Нет… я пойду, — я смотрела на тени. — Пойду, — повторила я, словно так стало бы проще.

— На другой стороне петроглифы, да? — спросил он. — Если мы их хотим увидеть, то нужно идти вперед.

— Да, — я поставила сумку рядом с брешью, придется тянуть ее за собой. — Мы можем идти только вперед.

— Тогда ладно, — сказал он. — Я за тобой.

Я присела у бреши и заглянула туда. Свет лампы, даже прикрытый, не давал увидеть дальнюю сторону, и пропасть казалась бесконечной.

— Потуши свет, — сказала я, голос был ровнее, чем должен был.

— Что? Зачем…

— Мы не можем брать лампу горящей. А еще… — я прикрыла глаза от света руками. — Думаю, на той стороне могут быть личинки.

Он погасил огонь и погрузил нас во тьму. Я пару раз моргнула. Глаза привыкли, и я увидела во мраке голубое сияние, где-то в десяти футах от нас. Сияющие черви. Они выжили в глубине, питаясь своими. Их свет словно усиливался среди камней — там было больше кальцита, отражающего их звездное сияние?

Я отчаянно держала себя в руках, опустилась на спину. Я чуть не легла за живот, но не хотелось задевать лицом пол. Не позволив себе дальше думать, я сорвалась с края.

Сначала казалось не так тесно, как я думала. Я смогла согнуть колени и отталкиваться. Я тянула сумку с собой, свободной рукой хваталась за низкий потолок. Один толчок, второй, третий, четвертый — я оказалась далеко, только ноги торчали. Я ощутила ладонь Селено на моем сапоге.

— Все хорошо?

Я пошевелила ногой в ответ, не желая отвлекаться на слова. Я вытянула шею, пытаясь увидеть другую сторону. Там была тусклая полоска сияния. Я оттолкнулась снова. Колени задели потолок, камень обдирал кожу. Я распрямила ноги и пролезла чуть дальше.

Я не видела потолок над собой, так что не ожидала, что, подняв голову, задену носом камень. Я резко вдохнула. Великий Свет, камень был в дюймах над моим лицом. Тело вспыхнуло от страха. Я отчаянно старалась не думать о тоннах камня надо мной, пока двигалась вперед. Но потолок опускался, я снова ударилась коленями. Я извивалась, выпрямила ноги, двигалась телом, как змея.

Когда камень снова надавил на мой нос, я замерла, сердце колотилось. Не было места, чтобы искать взглядом брешь. Паника поднялась резко и сильно, как буря над каньоном. С паникой пришли и воспоминания — духота, запах затхлого дерева, тело, которое я не чувствовала, не могла им двигать, мышцы сводило…

Я медленно повернула голову влево и поползла снова. Правое ухо задело камень. Сначала я попыталась сморгнуть слезы, а потом позволила им литься. Я все равно ничего не видела. Я попыталась расслабить тело, но потолок давил на все тело, на виски, грудь и бедра. Я застряла, едва могла трепыхаться. Сумка не могла пролезть в эту брешь.

— Ты застряла? — спросил Селено.

Я не могла ответить, не могла покачать головой, прижатой к двери — камню — молясь, чтобы кто-то открыл дверь…

А потом поняла.