Демон фыркнул.

— Я это переживу, док. Главное: как можно скорее поставьте меня на ноги. И еще: позовите Дженни… Девушку, которая здесь сидела.

— Думаю, ее и звать не нужно, — врач улыбнулся и открыл дверь. С кровати Раума отлично было видно, как рыжая ойкнула и отскочила, потирая лоб. — Госпожа Маккензи, — он погрозил пальцем. — Разве родители не учили вас, что приличные леди не подслушивают?

— Извините, — выдавила девушка, и бочком юркнула в палату.

Целитель, повинуясь требовательному взгляду пациента, вышел. Медсестра последовала было за ним, но задержалась в дверях, чтобы подмигнуть Рауму.

— Она провела у вашей постели три дня, — театрально-громким шепотом сказала женщина, указывая на Дженни. — И мы еле уговорили девочку уйти ночевать в гостиницу. Вы счастливчик, молодой человек.

Раум открыл было рот, чтобы одернуть зарвавшуюся тетку, но перевел взгляд на Дженни, и почему-то сказал.

— Я знаю.

Девушка выглядела измученной. Под глазами залегли тени, лицо осунулось, а под халатом виднелось то самое дешевое серое платье, в котором она садилась в его машину — трое суток и вечность назад.

Дверь за медиками, наконец, закрылась, оставляя демона наедине с его волчицей. И он, никогда не страдавший стеснительностью, вдруг понял, что не знает, с чего начать этот разговор.

Разве что сказать ей, какая она красивая. Несмотря на следы усталости на лице и растрепанную бронзу волос. Красивей женщины он не встречал.

Она шагнула к постели.

— Как ты?

— Как парень, который только что возвратился из турпоездки на тот свет, — он вернул ей улыбку — такую же робкую и неуверенную, какая замерла на ее губах. И подумал, что понятия не имеет, как теперь с Дженни общаться. Теперь, когда признал насколько она важна — важнее всех вещей в этом мире. Теперь, когда он должен ей свою жизнь, а это не тот долг, о котором демон способен забыть.

Не делать же вид, что ничего не произошло.

— А ты, детка? Хреново выглядишь.

— Да нормально, — она растерянно пожала плечами, словно не задумывалась о своем самочувствии до того момента, пока он не спросил.

— Подойди.

Она пристроилась на краешке кровати. Раум поднял руку и коснулся ее щеки, и Дженни замерла, глядя на него широко распахнутыми зелеными глазищами. На белой коже отчетливо выделялись веснушки, вызывая дурацкую нежность и желание перецеловать каждую.

— Спасибо, — тихо и очень серьезно сказал он. — И прости.

— Это я уже слышала, — она слабо улыбнулась и накрыла его ладонь своей, прижимая к щеке. Теплые всполохи облегчения и нежности затопили палату.

— Когда? А… точно!

Он говорил ей что-то такое. Там, в каньоне балансируя в полушаге от багровой огненной реки. Он много чего тогда нес, ошалев от болевого шока и призрака скорой смерти.

— И что ты тогда ответила? Я не помню. Простила?

Девушка пожала плечами и смущенно улыбнулась.

— Я тоже не помню. Весь тот день урывками, — беспомощно сказала она.

— Но ты не злишься?

— Нет… — теперь в ее ауре зазвучали нотки вины и страха. — Но… Раум, я тоже виновата.

— Конечно, виновата! Ты сбежала от меня с Маккензи, — полушутливо заметил он.

Ответом стала короткая вспышка раздражения.

— Нет! Этот обвал… Я почти уверена, что это я его вызвала! — выпалила Дженни и зажмурилась.

— Э-э-э…

— Понимаешь, я на тебя ужасно разозлилась, просто нечеловечески, — торопливо заговорила рыжая. — И очень захотела, чтобы с тобой случилось что-нибудь… плохое. Но я не хотела аварии, — она распахнула глаза и жалобно заглянула в его лицо. — Это… просто эмоции.

— Детка, что ты несешь? — Раум посмотрел на нее со снисходительной лаской. Вот ведь дурочка: чего надумала. — Может, ты у нас маг-стихийник со специализацией на земле седьмого года обучения, а я и не в курсе?

— Нет.

— И не помню, чтобы ты чертила гексограмму в машине или читала призыв к элементалям.

— Понимаешь…

— Что, все-таки чертила, а я не заметил?

— Да нет же! — она покраснела и разозлилась, но это было лучше, чем виноватый собачий взгляд. — Просто эти горы… они как будто разговаривают со мной.

— Детка, с такими заявлениями лучше к мозгоправу.

— Я говорю серьезно!

— Я тоже. Ладно, ладно! — он вскинул руки, прекращая глупый спор. — Даже если этот обвал случился по твоей вине, я не сержусь. Признаю честно: я вел себя, как полный ублюдок. Так что ты все правильно сделала. Опять же: насколько я помню, то ты потом вытащила мою задницу из «Мантикоры». Было?

— Было.

— А еще ты мне кое-что обещала, — медленно произнес Раум, не отрывая взгляда от ее губ. — Было?