Зиновий Зиник, поздравляя меня с прошедшим днем рождения, посоветовал менять религию хотя бы раз в год. Замечательное предложение, Зиновий. Если я постоянно буду чувствовать вечность за своей спиной, чувствовать пульс исполинского сердца мира, я готов менять религию ежесекундно. В доме с крепкими стенами приятно устраивать сквозняк. Религия – стадия духовного падения по сравнению с духовностью вымышленного или реального золотого века. Зато теперь человек всегда должен пребывать в становлении, развитии, невзирая на опасность и даже находясь в ее поиске. Иначе жизнь оборачивается лишь прозябанием, над защитой которого, похоже, трудятся лучшие умы эпохи. Главное, чтобы религия оставалась при этом религией. То есть полагала, что человек не может быть единственной мерой вещей. Что существует нечто более высокое и недосягаемое, ради чего и стоит жить. Ибо человек, который не стремится себя преодолеть, перестает быть собственно человеком.

Публикации и отзывы последнего времени, посвященные «Гвидеону», навели меня на мысль о систематической ошибке, совершаемой нами то ли по неведению, то ли из ложной скромности. Авторы видят в «Гвидеоне» обыкновенный толстый журнал, наполненный стихами и рассказами, реагируют на них в меру своей искушенности, но наотрез отказываются воспринимать факт существования издания как части целостного проекта, ценность которого видна лишь в комплексе с остальной деятельностью «Русского Гулливера». «Дух дышит где хочет» – ключевая фраза, лозунг, наиболее четкое объяснение «Поэзии в действии». То есть «гулливерусы» склонны видеть поэзию не только в литературных опытах классиков и современников – мы готовы видеть ее в их действиях. И более того, склонны эти действия совершать.

Уже в первом нашем манифесте было однозначно сказано: «Поэзия может изменить мир». Недовольство пессимистов по этому поводу было предсказуемо, но его провоцирование не являлось целью наших действий: задачи-то другие, великие. Нота была взята высокая, планка поднята до предела. Я понимал, что удержать на этой планке авторов «Гулливера» и «Гвидеона» не удастся, и ориентировался лишь на наиболее преданных членов арт-группы, представлявших в те времена так называемый «Орден Гутуатеров». Отсутствие дисциплины, веры в неминуемое исполнение задуманного, попытки бытования как в составе «Русского Гулливера», так и в мелкобуржуазной литературной среде – быстро показали неосуществимость «рыцарского градуса» проекта. Я приводил примеры «Четвертого пути» Гурджиева и King Krimson Роберта Фриппа в качестве образцов поведения, но литераторами, уверенными, что главная их задача – литературная известность, понят не был. Сиюминутных выгод моя позиция не давала. Я говорил об изменениях в невидимых мирах и получал в ответ лукавые улыбки. Мои соратники уверенно существовали в мирах предметных, умело работали с книгами и напитками, а разговоры о «жизни духа» воспринимали лишь как необходимую абстракцию, надстройку поэтического труда.

Именно поэтому 30 октября 2008 года специально для «сомневающихся» в городе Санкт-Петербурге при большом стечении народа нами был остановлен дождь. Литературно-музыкальная композиция «Гидромахия», составленная в соавторстве с Игорем Вишневецким, Андреем Тавровым и музыкантами Федором Сафроновым и Софией Левковской, оказалась тем самым «чудом», столь необходимым на начальном этапе «неверия». Я понимаю сомнительный характер чудес, догадываюсь о причинах их неприятия серьезными мировыми религиями. Чудеса не могут быть целью поэзии и жизни, но иногда именно они нужны для того, чтобы заставить человека задуматься, пересмотреть закоснелую картину мироздания. В конце концов, если целью литературы станет возвращение смысла жизни и смысла самой литературы, мы вернемся к правильному порядку вещей. Вас никогда не смущало, что поэзия стала бессодержательной забавой белоручек, пустой красотой, не способной к реальным свершениям и рискованным действиям, графическим узором, напрочь лишенным подобного внутреннего заряда и качества?

Нас обвиняли в религиозности (этот пункт обвинения становится популярным, а в силу безнаказанности – логически может дойти и до агрессии в стиле 20-х годов прошлого столетия). Обвиняли, впрочем, безосновательно: чувствовали, что что-то не то, и обвиняли во всех «тяжких» современности – от интегрального традиционализма до гомофобии. Оппоненты не могли допустить существования иных форм жизни и творчества, кроме хрестоматийных (западнических и почвеннических, например). С другой стороны, ни с одной из традиционных религиозных конфессий «Русский Гулливер» себя не идентифицирует. И единственная метафизическая подоплека проекта – отношение к поэзии как к духовной практике. Именно к поэзии. Она и становится нашей немассовой религией, достигает мистической страсти, переводит в другой модус бытия. Ситуация не нова, но и не лишена специфических особенностей, «лица необщего выраженья». Вы можете назвать этот подход как угодно: «городским шаманизмом», «романтическим мракобесием», «апологией варварства», но одна, самая главная вещь этой идеологии останется непоколебимой и непререкаемо важной для всех. Как ни странно, я говорю о прагматичности, почти об американской рациональности наших начинаний, будь то литература в чистом виде, ритуальное песнопение, танец, акционизм или видеомесседж (именно эти виды творчества остаются за кадром для наших рецензентов, не желающих ознакомиться через Интернет с деятельностью «Гулливеруса»).

Повторяю, мы ничего не делаем просто так, даже абсурд манифестов и некоторых деяний строго подчинен общей цели. Что означает фраза «поэзия может изменить мир»? Она означает, что после того, как ты напишешь определенный текст, у очередного babykiller’а в зоне «переделов влияния» заклинит затвор штурмовой винтовки М-16 или АКМ, а в результате переливания воды из Гудзона в Амстел-ривер ученые расшифруют геном утконоса. Кстати, холодная война закончилась после того, как я перелил в конце 80-х годов воду из Белого моря в Черное: противоположности встретились и слились воедино. Гармония восстановилась. Вам этого мало?

Доктор философских наук С. И. Трунёв, ознакомившись с нашей деятельностью по многострадальному второму выпуску бумажного «Гвидеона», остался не удовлетворен журналом и трагически вопросил: «Так ли происходит революция и так ли выполняется великая миссия?» Он назвал ритуал «Призывания царей на родине Александра Македонского» «пестрым миром путешествий по литературным и музыкальным тусовкам, а также по линиям жизни иноязычных культурных революционеров – Ф. Гарсиа Лорки и уже упомянутого Э. Паунда». Какое неожиданное представление о стиле жизни участников проекта! В материале я рассказывал о встрече в Греции с поэтами-анархистами, участниками молодежного восстания декабря 2008 года, жестоко подавленного полицией. Это тоже тусовка? Нет, скорее это похоже на заговор, на подпольную сходку. А то, что многие заговоры маскировались под променады, семинары, банкеты, – вещь в истории конспирологии обычная. Кстати говоря, встреча любых двух поэтов, понимающих друг друга, – всегда заговор: заговор живого против скучного, например. Слово «тусовка» автор употребляет в статье несколько раз, настаивая, видимо, что творец должен быть одинок. «Ты царь, живи один». Для этого, правда, сначала нужно стать царем. Либо призвать его из глубин веков или земных толщ. Пусть способ и ракурс восприятия литературного пространства останется на совести автора, другое дело – факты. В том, что далеко не все факты до сих пор доведены до сведения нашего читателя, несомненно есть наша вина. И сегодняшний меморандум далек от жанра проповеди: скорее, это – признание в несовершенстве, работа над ошибками, расстановка точек над «i».

Сегодня я уполномочен сообщить, что главным результатом ритуала призвания царей 18 сентября 2009 года в Салониках стала крупнейшая за последнее время массовая демонстрация в любимом нами Катманду, начавшаяся сразу же после первых ударов наших непальских бубнов на родине Александра Великого. Проверить нетрудно, да? Горские племена, вслед за нами, выдвинули требование восстановления монархии. В Непале мы частые гости. Именно здесь 14 декабря 2008 года началось смешение священных почв: мы с Алексеем Остудиным зарыли камень с Синайской горы Моисея на территории монастыря Намо Будда в Гималаях (здесь царевич Гаутама кормил тигрицу своей плотью). В этот же день в Греции вспыхнули массовые волнения. В Афинах субботним вечером в правительственные здания, офисы банков и в полицейских полетели бутылки с зажигательной смесью и булыжники. Стражи порядка были вынуждены применить слезоточивый газ в ответ на действия участников беспорядков. Волнения были отмечены и в Салониках, где акции в память о погибшем Александросе Григоропулосе обернулись погромами. 14 декабря, инициируемый, видимо, нашей акцией, иракский журналист швырнул ботинками в президента Джорджа Буша, единственного полномочного представителя абсолютного зла на земле.