Пока что.

Сидя на мате, вдыхая пыль и запах пота, коим в «красной комнате» успело прoвоняться всё, неотрывно смотрю на бездыханное тело Шона, прикрытое жилеткой Бобби,и ловлю себя на мысли, что могла оказаться на его месте. И от этого страшно. Так страшно становится, что дроу мелкой дрожью, прижимаю колени к груди, до скрежета сжимаю зубы и борюсь с горечью в горле и жжением в глазах.

Я не должна плакать.

Я не могу плакать!

Не должна и не могу позволять им… им ВСЕМ считать меня слабой.

Я сильная. Я не сломаюсь. Я сильная!

Всю жизнь была сильной, а значит… и сейчас смогу!

Выживу.

Выживала.

И выживу снова…

Глухой стук сбоку привлекает внимание. Это у Марши ноги подогнулись,и она тяжёлой кучей упала на пол. И если бы не едва заметно дрожащая челюсть,и ногти, впивающиеся в пол, я бы сказала, что и она дух испустила. Такое чувство, будто до Марши только сейчас дошло, что вот уже второй участник не просто выбывает из игры, а на самом деле умирает.

– Ладно, надо что-то делать, – спустя минут десять повисшей в комнате тишины, хрипло произносит Линк и сочувствующе похлопывает Генри по плечу, который сидит у тела брата и не говорит ни слова. – Давай, парень, вставай. Мне… мне жаль, правда… Всем нам жаль, но нужно двигаться дальше. Чёрт… – Линк опускает голову, и голос его надламывается.
– Безумие какое-то… Безу…мие…

После «вспышки» крика, Генри словно замкнуло изнутри. Раз… щёлкнул выключатель, и парень потерял все свои эмоции. Потерял всяческое выражения лица, потерял осознанность в глазах, словно превратился в бездушную куклу, ниточки управления которой лопнули одновременно с криком боли.

Даже не знаю, которого из близнецов мне жаль больше: того, чьё тело умерло, или того, чья погибла душа.

дин.

Два.

Три.

Четыре…

– Каждый из нас хочет озвучить один и тот же вопрос! – вдруг взвизгивает Кайла. Её руки дрожат, под глазами нарисовались разводы от туши, пышные курчавые волосы взмоли и тяжёлыми гроздьями упали на плечи, на лице – страх и паника, и если еще недавно её поведение можно было назвать безмолвной горечью по Чеду и самобичеванием,то сейчас Кайла в двух шагах от нервого срыва. #285611531 / 15-авг-2018

– Озвучьте же его кто-нибудь! – всплескивает руками она, резко приседает на корточки и прячет лицо в ладонях.
– Скажите, что они не могут сделать это с каждым из нас… Пожалуйста… кто-нибудь… скажите…

И вот теперь меня удивляет Лотти, которая, несмотря на извечную пугливость во взгляде и отсутствие лидерских качеств, приседает рядом с Кайлой, обнимает её за плечи и принимается утешать.

Б! Грохот, вибрацией проходится по полу. Грохот, от которого стальная поверхность двери в туалет пошла волнами, задребезжав как желе.

И снова – БАХ!

– Ты спятил?! – Линк отталкивает Ноя в сторону, пока тот не решил вместо ботинка головой своей дверь проломить. И что странно – Ной слушается его. Отходит в сторону, упирается локтями и лбом в стену и безмолвно стоит так несколько минут, пока остальные понятия не имеют, как реагировать на внезапную вспышку ярости человека, который ещё недавно казался собраннее всех и призывал нас следовать за ним.

– Ной? – нoвый друг Ноя – Бобби, первым спешит на помощь.
– Говори. Не держи это в себе, парень.

Ной не реагирует.

– Ты что-то понял, да?
– сухо спрашивает Марша, глядя Ною в спину. – То, как Шон умер… это ты понял?

– Ной? – настойчиво зовёт Бобби. – Поговори с нами. Тебе это нужно…

– Отвали! – Ной вдруг отшвыривает от себя руку здоровяка и, ни на кого не глядя, скрывается за дверью туалета.

– Я поговорю с ним, – Марша, слегка пошатнувшись, бредёт к двери.
– Я должна.

– Лучше с ним поговори, – останавливаю её на полпути и киваю на Арса, который после того, как перепутал имена близнецов, выглядит так, словно вот-вот на себя руки наложит.

– Этому парню на всё пофиг. С ним всё нормально будет.

– А если не будет?
– пристально смотрю Марше в глаза.
– Арс и Генри… займись ими.

– А с чего это ты раскомандовалась?! Ты тут – никто! – восклицает не Марша, а Кайла, но я предпочитаю не отвечать – гораздо важнее сейчас… поаплодировать Ною.

Что и делаю: переступаю порог туалетной комнаты и медленно, театрально хлопаю в ладоши. И это всё, на что хватает моей стойкости… Словно очередная струна внутри лопается; приваливаюсь спиной к стене и медленно сползаю на пол.