Милка опустила голову и молча продолжила заниматься туалетом княгини.

Прошло около получаса, в оглушающей тишине спальни громко потрескивали дрова в печке, где-то в другом помещении часы отзвонили три часа ночи. Глубоко вдохнув, Марья оглядела в зеркале своё отражение. Бледная с распущенными по плечам локонами она более напоминала приведение, нежели живого человека. Взяв в руки подсвечник, Марья перекрестилась и шагнула к дверям, отделяющим её спальню от спальни супруга.

Подняв руку, зажатую в кулак, она замерла в нерешительности. Помедлив, некоторое время, всё же постучала, притом ей показалось, что удары её собственного сердца куда громче, чем тот стук, которым она осмелилась потревожить покой супруга.

— Entrez, — раздалось из-за двери.

Поколебавшись ещё мгновение, Марья толкнула двери и вошла.

Она привыкла видеть Николая в мундире или в сюртуке, а потому его вид в шёлковом халате несколько смутил.

— Чему обязан, madame? — усмехнулся князь, разглядывая жену.

— Nicolas, как я поняла, вы не собирались нынче…

— Вы всё правильно поняли, Мари, — перебил её Куташев, не сдвинувшись с места.

Не дождавшись ответа, Николай отвернулся и наполнил вином бокал из графина, стоявшего у прикроватного столика. Он не собирался облегчать ей задачу. Более того, ему было невероятно любопытно узнать, как далеко зайдёт его жена, дабы оказаться в его постели. Вне всякого сомнения, именно затем она и явилась в его покои.

Поставив подсвечник на комод, Марья рассеянно огляделась. Заметив насмешливый взгляд супруга, Марья расправила плечи и шагнула к нему.

— Можно мне вина? — осведомилась она, кивком указав на графин.

Отпив из бокала, Куташев протянул его ей.

— Вы только затем пожаловали? — взлетела вверх тёмная бровь? — Могли бы и прислугу обеспокоить за такой малостью.

Взяв из его руки фужер, Марья сделала большой глоток и поперхнулась. Николай тихонько похлопал её по спине:

— Дышите, Мари, не то мне обеспечена слава "Синей бороды", — тихо рассмеялся он.

Откашлявшись, Марья подняла голову, токая струйка вина вытекла из уголка губ и побежала по подбородку. Куташев засмотрелся на пухлые чуть приоткрытые губы. Что и говорить, Марья Филипповна вполне способна и святого совратить с пути истинного. Едва ли осознавая собственные действия, Николай большим пальцем вытер капли вина с её лица. Решившись, Марья приподнялась на носочки и прижалась губами к его губам. Куташев не ответил на её поцелуй, оставшись безучастным. Едва не застонав в голос от отчаяния, Марья обвила руками его шею, принявшись покрывать быстрыми короткими поцелуями колючий от отросшей за день щетины подбородок, чуть впалые щёки, нос, лоб, целуя его неистово, словно от этого зависела сама её жизнь.

— Довольно! — оторвал её от себя Николай, уставившись немигающим пристальным взглядом в испуганные серые очи.

Не выпуская её запястий, Куташев медленно покачал головой:

— Не так быстро, madame, — усмехнулся он. — Раздевайтесь, Мари.

— Марья испуганно отпрянула, зажав ворот сорочки у самого горла.

— Зачем это? — ненавидя себя зав дрожь в голосе, спросила она, пропятившись к двери.

— Я так хочу, — пожал он плечами.

Повернувшись к нему спиной, Марья медленно распустила ленту, удерживающую ворот сорочки и спустила её с плеч, позволив невесомому шёлку соскользнуть на пол. Обхватив себя руками, она услышала шумный вздох за спиной. Николай прикрыл глаза. Он был уверен, что она сдастся и уйдёт, и оказался вовсе не готов к тому, что его жена пойдёт до конца. Но ежели рассудить здраво, то и выхода иного у неё не было. Повернувшись к нему, княгиня Куташева с вызовом взглянула ему в глаза.

— Что теперь, Nicolas? Мне холодно, — зябко повела она плечами.

— Иди сюда, — присел на постель Куташев.

"Игра продолжается", — невольно усмехнулся он самому себе.

— Nicolas, прошу, погасите свечи, — натянув одеяло до подбородка, попросила новоиспечённая княгиня.

Куташев усмехнулся, но просьбу жены исполнил. С тихим шорохом упал на пол шёлковый шлафрок, и князь с тихим вздохом лёг в постель. Закрыв глаза, Николай вытянулся во весь рост, закинул руки за голову, даже не сделав попытки обнять жену.

Марья замерла, прислушиваясь к тихому ровному дыханию. "Да он же спит! — едва не соскочила она с кровати. — Мерзавец! — стиснула пальцы в кулаки молодая княгиня. — Ради чего заставил унижаться перед ним?!" — злые горячие слёзы обожгли глаза. Отвернувшись от мужчины, лежащего рядом, Марья Филипповна уткнулась лицом в подушку и тихо всхлипнула. Тотчас крепкая мужская рука обвилась вокруг её талии.

— Отчего вы слёзы льёте, ma сherie? — послышался над ухом тихий шёпот.

— Господи, как же я вас ненавижу! — давясь рыданием, отозвалась Марья.

— Ну, полно, притянул её к себе Куташев.

Николай убрал с её лица влажные спутанные пряди, коснулся невесомыми поцелуями губ, сомкнутых век, погладил напряжённые плечи, провёл кончиками пальцев по тоненькой жилке, бьющейся у самого горла. Изумлённый вздох сорвался с губ княгини. Куташев словно знал, где и как коснуться её, чтобы кровь побежала по жилам раскалённою лавой, зажигая всё тело жаркою истомой. Голова пылала, сознание туманилось, всё её существо подчинялось стремлению к чувственным удовольствиям. Вцепившись в широкие плечи, она стонала, извивалась всем телом на смятых простынях, готова была вслух умолять о том, дабы не мучил более изощрёнными бесстыдными ласками, позволив, наконец, получить освобождение от скручивающего в спираль напряжения.